Не переставая удивляться, Бураков, Огрызок, Фитиль и Сухарь вошли в фойе. Подталкивая друг друга, направились к вывешенной на видном месте стенгазете, у которой уже собралась толпа.
Стоявшие предупредительно расступились. Прямо перед «непобедимыми» была целая серия карикатур, высмеивавших их «подвиги».
Бураков потянулся было к стенгазете - сорвать, скомкать,- но в тот же миг на его плечо легла твердая рука юноши с алой повязкой. Это был Михаил Митенко. Их глаза встретились. Спокойный взгляд комсомольца не предвещал ничего хорошего. Бураков буркнул только: «Вот черти!» - и, опустив голову, направился в зал. За ним, сопровождаемые насмешливыми взглядами, поплелись дружки.
Но самое неприятное оказалось впереди. Одна из участниц самодеятельности начала распевать едкие частушки, в которых фигурировали «непобедимые», а затем был показан скетч из их жизни.
Весь зал весело смеялся.
Первым не выдержал Фитиль - засвистел, затопал ногами. Его вывели. Огрызок и Сухарь начали кричать, плеваться семечками. Комсомольцы принесли веник и заставили их подмести. Отказаться было нельзя: слишком решительный тон был у патрулей. Сухарь взял веник и, растерянно оглядываясь по сторонам, словно в поисках поддержки, принялся сметать шелуху в кучку.
Так была развенчана казавшаяся незыблемой слава «непобедимой четверки». Удар был настолько точным и сильным, что с тех пор они если и приходили на вечера, то вели себя тихо и спокойно, так же, как и во всех других общественных местах, где теперь определились настоящие хозяева положения - дружные и справедливые ребята с красными повязками комсомольских патрулей.
- Размахнемся? - предложил Грунтович, выходя из техникума.
- Я не против,- ответил Василий,- слово за Петром.
- Айда, чего разговаривать,- поддержал друзей Ильин.
Втроем направились в «Коксохимшнапс». Так приятели называли между собой столовую коксохимического завода. По дороге в гастрономе предусмотрительно прихватили «пол-литра» и «чекушку».
- За то, чтобы хорошо провести вечер! - разливая водку, произнес Ильин.
Выпили, закусили.
- Еще одну «половинку», а, ребята? - мечтательно глядя на пустые стаканы, произнес Леонид Грунтович.
Через несколько минут на столе стояло еще пол-литра водки. Друзья распили ее и, пошатываясь, вышли на улицу.
- Шумел камыш, деревья гнулись,а ночка темная…- затянул Ильин.
- Тише ты! -одернул его Бездольный.
Но было уже поздно: к ним приближался комсомольский патруль.
