- Емас, брат Юрган, Емас.
Согревшись, князь задремал. Качались перед ним золотые рога самца шоруя. Князь хватался за лук, рвал из колчана стрелу, но старые больные руки не слушались. Лось уходил в темноту.
Просыпаясь, князь глядел на желтый покачивающийся огонь и слушал брата.
Золта жаловался Нуми-Торуму:
- Мы не видели снега, великий, а едим лошадей!
Тьма густела. Ели подступали к костру... Князь бродил по глубокому, рыхлому снегу, искал табун, а с неба сыпался на него горячий снег и жег ему руки.
Он проснулся, открыл глаза. Костер шипел и плевался искрами. Молодые охотники кормили огонь сухими сучьями, грели застывшие спины.
- Звезда Соорб умерла, - сказал брату Золта. - Идти надо.
Юрган надел камусы, взял лук и повел их к лосиной тропе.
Небо белело, но князь не торопился. Осенний лес чуток, стылая земля звонкая, а тропа рядом. Хрустнет под ногой сук - уйдет зверь далеко.
У болота с двумя молодыми охотниками остался Золта, а он поднялся выше и на середине горы залег в осиннике.
Рассвело. На палых листьях поблескивал иней.
Он лежал в неглубокой яме, глядел неотрывно на старую большую березу. На ее шершавой коре лоси оставляли клочки шерсти.
От березы тропа поворачивала к болоту. "Зверь не обойдет и птица не облетит это место", - говорил ему отец.
Взошло солнце. Лес повеселел, заискрился. Заурлыкали черные косачи.
Стаи мелких птиц садились на березу и, покачавшись, улетали.
Пестрая лесная кошка перешла тропу у березы и скрылась в густом пихтовнике.
Две усатые белки уселись на сломанную осину, разглядывали его, вертели хвостами.
К полудню лес затих, будто вымер. Птицы спустились на ягодники к болоту. Звери ушли в глухие урочища.
Пологая гора, вся облитая солнцем, дремала. Дремал и старый князь... Щелкнула сухая вица, и опять все стихло. Он понял - идет осинником Золта.
Золта залез к нему в яму, лег рядом.
- Будем сидеть вечер, будем сидеть ночь, - сказал он брату.
Золта вздохнул:
- О-хо, нету лосей. Ушли... и достал из сумы кусок мяса.
Старый князь обнял брата, но мясо не взял.
- Отдай охотникам, - сказал он. - Скажи молодым - придем в пауль без лося, принесем голод.
Золта уполз.
Князь опять глядел на старую березу и думал. В месяц гусиных птенцов хворь совсем одолела его. По обычаю предков, он роздал сородичам богатства свои у большого костра и думал, что обманул смерть. Но смерть обманула его. Орлай и раба не догнал, и сам не вернулся. На медвежьей шкуре принесли его в пауль охотники. Он похоронил сына, кровь жертвенных лошадей вылил на костер, мясо роздал сородичам. Прошло семь дней - еще двух охотников убил лось в урочище Ворса-морта. Люди собрались у большого костра. Шаман Лисня трижды спрашивал богов, и трижды боги говорили ему: не лось убил охотников, а Торум-пыл, сын великого бога. Люди верили шаману и дрожали от страха, как дети... Шли дни. Подул с востока люльвот, принес холод. Звенели ночами побелевшие звезды. Кралась зима, страшная, голодная зима. Убыли запасы рыбы, таял табун кобылиц. А люди сидели в юртах, не охотились, не ловили рыбу на Шабирь-озере. Он созвал мужчин и женщин в свою юрту, сам разжег живой огонь в каменном чувале. Хитрый шаман покачался над огнем и стал говорить людям плохое, будто они забыли обычаи и веры предков и великий Нуми губит их за это...
