Главный специалист по Киевской Руси Б. Греков пишет во вступлении к капитальному труду [2], обобщившему материал, накопленный летописями: "Источник, какой бы он ни был, может быть полезен лишь тогда, когда исследователь сам хорошо знает, чего он от него хочет". Из 600 страниц монографии тюркам отведено 3, из них 2 посвящены конфликтам Византии с печенегами. Половцам отведено полстраницы. История послушно открывает только то, чего от неё ждут! Основная "тюркская" мысль автора: Русь часто воевала с кочевниками, иногда покупала или захватывала у них скот, но НИКОГДА не вступала в культурные контакты. Кочевник представлен в единственной ипостаси — варвар.
Российская империя в XIX веке все еще испытывала комплекс неполноценности, связанный с 200-летним татаро-монгольским игом. К тому же, в XIX веке произошло завоевание Туркестана. Официальная история на примерах былого подтверждала правоту самодержавного государства, не позволяя себе даже намёка на возможность иных взаимоотношений в прошлом народов метрополии и колоний. Эта система взглядов перешла по наследству в СССР. И в XX веке мы мстили тюркам за иго!
В статье А.И. Попова "Кипчаки и Русь" (1946 г.) читаем: "Следует сразу же сказать, что воздействие половцев на русских было ничтожным. В соответствии с этим число половецких слов, попавших в русский язык, ничтожно… Это показывает слабость культурного влияния половцев на Русь, что, разумеется, является вполне естественным. Если хазарские и булгарские отношения со славянами не оставили почти никаких следов в славянских языках и фольклоре, то что могли оставить половцы!"
В обыденном сознании сложился следующий стереотип: белокурые, голубоглазые (настоящие арийцы!) славяне, которым противостоят чёрные, узкоглазые, коварные степняки. Есть в "Повести временных лет" такой эпизод. Когда печенеги впервые пришли на Русь, Святослав был в отъезде. Княгиня Ольга заперлась в Киеве со своими внуками. Необходимо было передать сообщение русичам на другую сторону Днепра. "И сказал один отрок: 'Я проберусь', и ответили ему: 'Иди'. Он же вышел из города с уздечкой в руках и быстро пробирался сквозь ряды печенегов, спрашивая на их языке: 'Не видел ли кто коня?'. И его приняли за своего." Выходит, печенеги не отличили отрока от своих ни по речи, ни по внешности? Выходит, контакты с печенегами были ещё ДО их прихода на Русь!
Цензура царской России, к счастью, не преследовала цели тотального контроля сознания подданных. Востоковед В.В. Григорьев (1816–1881 гг.) публикует: "
