Мир приключений, 1929 № 03-04 | страница 55
Элдригу казалось, что день придавил его тяжестью своего зноя. Голова его точно была заключена в футляр из раскаленного металла. Глаза его горели, губы потрескались и язык стал таким толстым, что едва помещался во рту. Тело жаждало влаги, все нервы трепетали ог этого неудовлетворенного желания. Когда он дотрагивался до уключин, они были раскалены. Когда он оглядывался кругом, он видел только тяжелое колыхание волн и пылающую кайму горизонта Когда он смотрел прямо перед собой, он не видел ничего, кроме бочки с водой, а за ней матроса Одвика.
Элдригу не было бы так неприятно, если бы здесь сидел кто-нибудь другой. Или если бы Одвик был человек другого типа. Потому что сначала вражда Элдрига к Одвику была просто враждой одного определенного типа к другому. Теперь она стала непримиримой и личной.
Когда Элдриг смотрел на руки Одвика, он вспоминал, как они отличаются от его рук. Руки Одвика были крупные, волосатые и мозолистые. Они были невероятно грязны. Ногти были обломаны и ободраны, а суставы превратились в узлы сухожилий и костей. Руки Элдрига были длинные, тонкие, быстрые и ловкие в движениях. Они были безукоризненно белые, пока солнце этих последних десяти дней не покрыло их густым золотистым загаром. Это были умные, гибкие живые руки; сильные, красивые, аристократические руки; руки человека, умеющего обращаться с тонкими инструментами.
Полученные отсюда выводы были достаточно ясны. И чем больше он думал, тем яснее они становились.
Он хотел было изложить эти выводы Одвику, — не мог же человек не понять их, если у него была хоть капля разума, — но достаточно было одного взгляда на его тупоумное лицо и тусклые, невыразительные глаза. Попытка была бы бесполезна. Он продолжал повторять выводы самому себе.
Он был Стефен Элдриг, невропатолог из Нью-Иорка. Репутация его была международной и он этого заслуживал. Он был не из тех, которые постоянно думают о своих совершенствах, его взгляд на жизнь был всегда слишком отвлеченный и аналитический, но было признано всеми, что он одна из звезд в своей специальности. В Париже был Лессеж, в Вене — Штраус, в Лондоне — Конвей и Элдриг — в Нью-Иорке.
Элдриг всегда говорил, что разум неоценим в мире, управляемом страстями и страхом. В мире, состоящем большею частью из таких отрицательных типов, как, например, этот человек, Одвик, сидевший по другую сторону боченка с водой. По крайней мере с дюжину лучших умов десятилетия спокойно отдавались в руки Элдрига и он спас каждого из них. К нему обращался и сенатор Рингольд, экономист Фенвик, иследователь Энтрим, финансист Эрмитэдж, артист Диллон.