С тех пор скала Иль‘ун считается жилищем злых духов. Во время осенних праздников Кита и Тюленя, когда старики и шаманы едят мухоморы и пьянеют от них, они приходят сюда убивать собак, пляшут, бьют в бубен, произносят заговоры и заклятия. Потом опять целый год скала стоит пустая, одинокая. Люди даже мимо нее не любят ездить. Только вороны с криком стаями кружатся над разлагающимися собачьими трупами.
Вот и сейчас, завидев нарту Эвелхута, две вороны сорвались с самой верхушки скалы и полетели, сердито каркнув. — Скорее! — уже темнеет. Ветер то какой стал. Прилив начинается. Может быть прилив задержит лед. Отошел? Не отошел?
От мыса по льду ползла длинная тень. Голая каменная стена смотрела хмуро, враждебно. Лед отошел. Черная лента воды аршина в 3 шириной обвивала все подножие скалы. Эвелхут знал берег на многие десятки верст в обе стороны от Вороньего поселка. Но у этой страшной скалы он никогда не был, слышал только от стариков: Иль‘ун — скала злых духов — отвесной каменной стеной обрывается прямо в море, в неизмеримую глубину. — Вот куда приехал… А вдруг дядя Тальпываль врет, что он спасся на Иль‘уне…
Он оглянулся: где тут разбежишься! Как раз против площадки широкая полынья и ни одной надежной льдины. Но тут его осенила догадка. Спасены и он, и собаки, и добыча! Он торопливо принялся выпрягать собак. Вывалил на лед убитого по дороге лахтака и красавицу нерпушку. Свернув ремни нарты, он подвел ее к самому краю льда, взял за задние копылья и стал наводить, как мост. Так веселый Тнанкав спас семерых товарищей. Передняя дуга нарты крепко зацепилась за обледенелый камень, торчавший на площадке. — Только бы не сорвалось! Только бы выдержало! — Когда вода подымала льдину, задники полозьев едва держались на ней самыми концами.
Эвелхут поспешно надел ружье. Хотел взвалить на спину лахтака. Льдину подкинуло волной. Нарта затрещала. Сорвалась? Нет. Он бросился к нарте, укрепил ее как мог и, забыв про добычу, перебежал по нарте на берег. На земле!
— Авахли, сюда. — Но собака догадалась и без приглашения. Она гуськом перебирались по нарте. Крак! — Hapта осела, сорвалась. Эвелхут даже не успел подхватить ее. Задние собаки взвыли, очутившись в холодной воде. Но все же выкарабкались. А нарта уплыла — подцепить было нечем. Копье осталось на ней.
Темнеет быстро. На обледенелой площадке одному человеку и десяти собакам едва хватает места. Вода заливает ноги. Прилив наступает. Эвелхут попытался забраться на ближайший уступ. Но мокрые ноги скользили по обледенелому камню. К счастью вокруг пояса у него был обмотан запасной ремень, которым опутывают убитых лахтаков и привязывают их сзади к нарте, если нарта перегружена. Он размотал ремень, зацепил конец его за уступ, влез. Пытался найти другой уступ, чтобы опять зацепиться. Если бы хоть раз до этого он видел скалу! Но стало совсем темно. И потом — как же собаки!
