По древнему обычаю всех промышленников, женщин на промысле не было. Поэтому часть мужчин весь день ездила взад и вперед, перевозя рыбу в становище. Там ее чистили. Мелкую развешивали на солнце сушиться, крупную — солили в деревянных срубах. Никита, опираясь на палку, медленно бродил и хозяйским глазом определял дену. Уже через неделю оказалось, что рыбы хватит и на весь год, и на продажу.
Веселый Иванко не знал устали. Весь день носился он, повсюду поспевая, всем помогая. Каждое слово его принималось за приказ и, привычные к послушанию, новгородцы безотговорочно спешили выполнить его волю. Никогда не чувствовал Иванко себя таким бодрым и счастливым— исполнились его мечты, в которых он засыпал, много раз избитый за свободолюбивый характер.
Теперь то она, свобода, и пришла к нему! И растущие запасы рыбы, благодаря отвоеванным им островкам, и покорность его сметке всех членов семьи — все это ободряло и придавало Иванке новые и новые силы.
Так прошло недели две. Новгородцы, отъевшиеся и утомленные напряженным трудом, уже потеряли прежнюю жадность к промыслу. Иванке приходилось ох подгонять и понуждать к работе. Вскоре его дяди, один за другим, стали хмуриться и потихоньку шептаться.
Как то раз один из них тайком уехал к Никите в становище. Хитрый новгородец знал, чем поддеть властного Никиту. Долго шептался он с Большаком, пока у того не вздулись жилы на лбу. Но хозяйская расчетливость победила ярость и, дав строгий наказ, Никита отослал брата назад. Еще шло много рыбы, а запасы всегда пригодятся. Большак приказал всем пока-что подчиняться Иванке.
На следующий день, ничего не знавший и не замечавший Иванко стал опять выгонять всех на промысел. Не мало насмешливых и злобных взглядов кидалось в его стороны. Надвигалась гроза.
Еще неделю проработали новгородцы, как наступил Николин день — праздник всех мореходов, а новгородцев в частности. Как раз в этот день особенно много в «карман» набилось рыбы и Иванко решил во что бы то ни стало работать. Это было уже прямым нарушением дедовских обычаев — работать в Николин день. Старшие новгородцы наотрез отказались и по этому случаю дали волю своему языку. Привыкший за три недели к послушанию, Иванко не остался в долгу и после долгой перепалки уехал с младшими на промысел.
Старшие немедленно отрядили гонцов к Никите обо всем случившемся… Много неверного и ложного напутали дяди по дороге к Большаку.
Сердце Никиты не выдержало — нарушение дедовых обычаев было важнее наживы. Да и к тому уж не один день билась мыслишка, что все кладовые битком набиты и деть добычу больше некуда. Все равно была пора уже кончать промысел. Упустить же Иванке вину за несоблюдение святыни, отчего может быть прогневается Никола и пошлет беды — было для Никиты невыгодным во всех отношениях. Участь Иванки решилась.
