Мир приключений, 1929 № 01 | страница 12

Чтобы понять, почему лопари так упорно цеплялись за островки, достаточно взглянуть на план.

Хищники океана, питаясь сельдью, двигались вслед за ее стаями, приближаясь к берегу моря, опресненного речной водой. Сельдь, как мы знаем, останавливалась в полосе, куда не доходила пресная вода. Наоборот, хищные рыбы, например, семга и сиг, входили в устье реки и шли к верховьям, чтобы метать икру. У порога Шойрукши вся масса рыбы из-за раскинутых цепью островков и бурного движения воды заходила в «карман», образуемый этими островками. Рыба останавливалась перед священным островком и, чтобы пройти мимо него, пыталась как-нибудь боком, скача по воздуху, а иногда даже по траве преодолеть бурное течение порога, чтобы затем беспрепятственно следовать к верховьям.

Вот потому то и образовалось здесь святилище лопарей. Первобытные промышленники уже много тысяч лет назад заметили это особое свойство местности. На всем протяжении реки она являлась наиболее удобной для промысла Ведь здесь, на небольшом пространстве, сжатом со всех трех сторон островками, концентрировались проходящие отряды рыбы. Эта местность являлась наиболее приспособленной для того, чтобы дикари с такой низкой техникой, как гарпун и трезубец, наловили рыбы больше, чем в других местах. Отсюда у них возникла мысль, что эта местность, наиболее благоприятная из всех других, служит жилищем благоприятно к ним относящегося духа. Это подкреплялось фактом, что рыба задерживалась из за порога, вечно кипящего и грохочущего на далекое пространство. Лопари боялись приблизиться к этому месту и приписывали грохот — голосу духа, а кипение воды — его присутствию в ней.

Легко представить себе эту странную, нигде не виданную картину, когда громадное количество очень крупной рыбы втискивается в узкое пространство, сжатое с трех сторон островками. Рыба выскакивает из воды, исчезает, опять выскакивает. Вода как бы кишит громадными серебристыми гостями, которые словно не могут оторваться от священного островка. Первобытному жителю казалось, что священный островок притягивает к себе эту лакомую, единственную в весеннее время пищу.

В то время, как на островках кипела веселая, сытая жизнь, мрачным и тяжелым было настроение новгородского становища. По прежнему далеко держалась в море сельдь; напрасно новгородцы целые дни бороздили шестами холодные волны неприветливого Белого моря. С каждым вечером лица возвращавшихся делались мрачнее; прибегали к колдовству: зашивали к сетям в мешочках летучих мышей, кидали в море куски хлеба, не жили с женами, но все же рыбы нащупать не могли.