Томек хотел было упомянуть о возможности проснуться в желудках диких динго, но в окнах поезда показались станционные здания Триеста.
Поезд остановился у перрона. Смуга немедленно открыл окно; он внимательно осматривался по сторонам, пытаясь отыскать отца Томека. Вскоре он помахал кому-то рукой, и спустя несколько минут Томек очутился в объятиях высокого широкоплечего мужчины.
– Наконец-то мы встретились, мой дорогой сыночек, – услышал Томек слова отца и сразу же забыл всю, уже много месяцев назад подготовленную приветственную речь, которую он намеревался сказать при первой встрече с отцом. Он сумел только шепнуть, как это делал когда-то давно, маленьким мальчиком:
– Мой, мой милый папочка! – и расплакался, как маленький ребенок.
Отец тоже смахнул слезу с увлажненных глаз. Сын напомнил ему преждевременно угасшую жену, оставленную им на родине, и тяжелейший в жизни момент расставания с ней. Сжимая сына в объятиях, этот сильный, закаленный в борьбе с препятствиями мужчина с трудом подавлял волнение. После длительного молчания, он сказал:
– Все в порядке, Томек! Теперь, когда мы вместе, все несчастия остались позади.
Присутствовавший при встрече Смуга из деликатности не произнес ни одного слова. Зная немного об увлечениях Томека и желая прервать чувствительную сцену, он постарался перевести беседу на другую тему.
– Готово ли наше судно к отплытию? – спросил он.
– Полностью. Завтра снимаемся с якоря, – ответил старший Вильмовский.
– Мы сейчас пойдем на корабль? – сразу же поинтересовался Томек, стирая со щек следы слез.
– Сегодня мы переночуем в гостинице, – ответил Вильмовский. – На «Аллигатор» мы погрузимся завтра с утра. А теперь, приглашаю вас на обед, приготовленный на террасе гостиницы в честь нашей встречи.
Вдруг в порту, находящемся вблизи вокзала, раздался мощный густой рев корабельного гудка. В глазах Томека засияла несказанная радость. Он крепко ухватил отца за руку. Они вышли из здания вокзала на улицу. В гостиницу поехали на извозчике.
Едва Смуга и Томек успели умыться с дороги, как Вильмовский повел их на террасу, сплошь заставленную столиками. Отсюда открывался восхитительный вид на лазурные воды Адриатического моря.
Томек с интересом разглядывал виднеющиеся вдали мачты кораблей в порту. Он очень обрадовался, увидев, что их столик стоит у края террасы, откуда хорошо видна часть порта. Пока официанты сервировали столик, поставленный под сенью огромного цветного зонта, отец задал сыну множество вопросов о том, что делалось в доме после его бегства.
