Перетрясли карманы и подсчитали все свое имущество.
Виктор прежде всего схватился за табак. Сверху махорка превратилась в кашу, а от бумаги почти ничего не осталось.
- Эх, жаль добра! - вздохнул он и осторожно начал вытаскивать свое богатство. - Где теперь возьмешь?
- И хорошо! - сказал Мирон. - Может, курить отвыкнешь.
- Ну нет, брат! Я лучше есть отвыкну.
- Для меня это было бы очень кстати, - спокойно произнес Мирон и вытащил мокрую корку хлеба.
- Хлеб? - подскочил Виктор.
- Тихо, тихо! Ты же только что говорил, что можешь не есть, лишь бы махорка была. Выбирай: или хлеб, или курево.
- Ну и лихо с тобой, не надо! - обиделся Виктор. Мирон положил сушиться свой хлеб и даже собрал все крошки.
Когда вытрясли карманы, у обоих носы опустились еще ниже. Все имущество состояло из махорки, корки хлеба, мокрой бумаги, карандаша с железным наконечником, одного носового платка, восьми рублей семидесяти четырех копеек деньгами и четырех спичек в расплющенном мокром коробке.
- Даже спичек у тебя нет, - упрекнул Мирон. - Единственный случай выпал в истории человечества, когда курильщик мог оказаться полезным для общества, - и то неудача.
- Спичек у меня хватало, да только они вместе с другими вещами хранились в походном мешке, который ты пустил по воде, - огрызнулся Виктор. - А где твой нож?
- Так ведь и он остался в мешке, - понуро ответил Мирон.
Но спорить не было времени. Друзья нашли небольшой чистый заливчик, выполоскали одежду и в четыре руки выжали так, что в ней, казалось, не только воды, но и живого места не должно было бы остаться. Развесили на солнце, а сами уселись на песок под корнями большой сосны. Жаловаться на холод еще нельзя было, однако солнце неуклонно спускалось к горизонту, а одежда сохла медленно. Бережно разложили для просушки и все остальное имущество, особенно спички.
- Тебе не приходилось пользоваться высушенными спичками? - спросил Мирон. - Горят они?
- Не приходилось.
- Вот видишь: такая простая вещь, а ты не знаешь.
- А ты?
- Так ведь я не курю.
- Это не только для курения необходимо. Эх, ты! - покачал головою Виктор. - Рассуждать только любишь…
Виктор все время искоса посматривал на хлеб. Не терпелось и Мирону. Взял он влажный кусок, разломил пополам, протянул Виктору. Съели - и еще острее почувствовали голод.
- Знал бы, что так получится, совсем не стал бы есть, - ворчал Виктор.
- Привыкай, браток, не то еще будет, - утешил его Мирон.
- Хоть бы закурить, - сказал Виктор, глядя на свою махорку.
