Может, вышло бы хуже. А может, Алекс приспособился бы. Кто знает.
– Сны снятся… Нс дают покоя, – сказал Алекс.
– Кошмары, что ли?
– Нет. Хорошие сны. Лучше, чем настоящий мир. Мне тяжело просыпаться.
– Ха, – задумчиво хмыкнул Амос и отхлебнул кофе.
– У тебя бывали такие сны?
– Не-а.
– Штука в том, что в каждом сие – Тали.
– Тали?
– Талисса.
– Твоя бывшая жена…
– Да, – ответил Алекс. – В каждом сне она, и в каждом всё… хорошо. Я хочу сказать не то, что мы вместе. Иногда я снова вижу себя на Марсе. Иногда она оказывается на корабле. Просто она есть, и нам хорошо, а потом я просыпаюсь, и ее нет, и мне плохо. И…
Амос поджал губы, насупил брови, лицо его сложилось в гримасу задумчивости.
– Хочешь снова заарканить свою бывшую?
– Нет, на самом деле не хочу.
– Невтерпеж, а?
– Нет, во сне мы не занимаемся сексом.
– Тогда это от одиночества. Ну или… не знаю.
– Это еще там началось. – Алекс имел в виду – за Кольцом, на орбите Новой Терры. – Я помянул ее в одном разговоре – и с тех пор… Я ее подвел.
– Угу.
– Она столько лет меня ждала, а я просто оказался не тем, чем хотел быть.
– Не тем. Хочешь кофе?
Амос налил ему чашку. Сахара механик класть не стал, зато недолил где-то треть – оставил место иод сливки. Члены команды знали друг друга как родных.
– Мне не нравится, в каком положении я ее оставил, – сказал Алекс. Сказал просто, не так, как произносят откровения, но в его словах была тяжесть признания.
– Угу, – согласился Амос.
– Иногда я думаю, что это шанс.
– Это?
– Ну, «Роси» надолго застрял в сухом доке. Я мог бы слетать на Марс, повидать ее. Извиниться.
– А потом снова слинять от нее, чтобы успеть к нам, пока корабль не ушел?
Алекс уставился в кофе.
– Кое-что я могу исправить.
Амос тяжело пожал плечами.
– Значит, слетай.
В голове вертелись десятки возражений. Они четверо не расставались с тех пор, как осознали себя командой, и казалось, что разбивать компанию – не к добру. Он может понадобиться ремонтникам на Тихо, или они что-то переделают на корабле, а он узнает, когда будет слишком поздно. Или, еще хуже, он улетит и уже не вернется. Если Вселенная за последние несколько лет и научила его чему, так это тому, что нет ничего постоянного.
Алекса спас гудок ручного терминала. Амос выудил из кармана аппарат, глянул, стукнул пальцем по экрану и поморщился.
– У меня приватный разговор.
– Конечно, – сказал Алекс, – нет проблем.
За дверью их номера длинными плавными изгибами растянулась станция Тихо – один из самоцветов в короне Альянса Внешних Планет. Церера была больше, а «Медина» удерживала жуткую и непонятную нуль-зону между кольцами, но именно станция Тихо с самого начала стала считаться гордостью АВП. Обводы корпусов пристыкованных кораблей, больше похожих на парусники, – их изящество не объяснялось одной только функциональностью. Красота станции была показухой. Здесь обитали умные головы, раскрутившие Эрос и Цереру, здешние верфи строили самые большие суда в истории человечества. Не так уж много поколений назад сюда добрались мужчины и женщины, преодолевшие бездну за орбитой Марса, – те, у кого хватило ума и силы сюда добраться.
