То, что мы называли палатами, едва ли в действительности заслуживало такого названия. Окна были заставлены железными листами, потолки представляли собой куски обвисшего раствора и штукатурки. Крыши не было вовсе, но, на наше счастье, дожди шли редко. Однажды загорелась дымовая труба. Пламя пробивалось сквозь потолочную штукатурку. В любой момент горящая труба и потолок могли рухнуть на беспомощных больных. Пока мы вытаскивали кровати в проход, доктор Лангер забрался на дерево, спрыгнул с него на крышу и сбросил трубу во двор. К тому времени, когда приехали русские пожарные с ведрами и баграми, ситуация уже была под контролем, и мы вернули больных на их прежние места.
В госпитале были два терапевта, доктор Цимсен и доктор Моккерман. Оба были старше и опытнее меня. Я попросил доктора Цимсена взять на себя особо тяжелых больных, а также стать терапевтом-консультантом госпиталя. Это было очень грамотное решение, как выяснилось впоследствии, когда у нас появились первые случаи туберкулеза.
Туберкулез вскоре стал большой проблемой. У нас не было рентгеновского аппарата; также мы были лишены возможности исследовать под микроскопом мокроту. Приходилось довольствоваться данными клинического исследования. Случаи открытого туберкулеза мы изолировали, чтобы избежать массового заражения. Диагностические ошибки стоили дорого, ибо здоровый человек, попадавший в палату с открытой формой туберкулеза, был практически обречен на смерть.
В таких случаях вопрос решался коллегиально, с участием всех врачей госпиталя. Это был наилучший выход из положения.
Вторым опытным терапевтом был ганноверский врач доктор Моккерман — с маленьким, как у мышки, лицом. Это был живой, экспансивный и культурный человек, и к тому же очень опытный и знающий врач. Он был всегда готов поддержать разговор о медицине или об искусстве и был очень приятным собеседником. Сам он несколько уничижительно отзывался о себе: «Я никогда не был бесполой рабочей пчелой». Однако работал он, по-видимому, очень много и упорно, иначе не приобрел бы столь обширные знания. Попечению доктора Моккермана и еще двум молодым врачам я поручил терапевтическое отделение в главном корпусе. В отделении находилось больше двухсот больных. Это были больные, пребывавшие в удовлетворительном состоянии, но нуждавшиеся в уходе и лечении. Именно в этой группе надо было вовремя выявлять случаи инфекционных болезней и не пропускать ухудшение состояния.
