Вернувшись на гражданскую службу в прежней должности, Загоскин оказался близок с членами кружка «Беседы любителей русского слова», участники которого пользовались славой литературных консерваторов, отрицавших даже новшества Карамзина и литературного общества «Арзамас», прямое отношение к которому имел Пушкин. Загоскин публикует несколько пьес, некоторые из них пользуются популярностью, и отстаивает свои убеждения в литературной полемике. В 1816 году Загоскин женился на петербургской красавице Анне Дмитриевне Васильцовской – побочной дочери Д.А. Новосильцева, богача, вельможи екатерининских времен, который, хоть и не препятствовал браку, поначалу относился к зятю с нескрываемым высокомерием. Однако в 1820 году Загоскин переезжает в Москву, согласившись с предложением тестя поселиться в его доме в Старом Конюшенном переулке. В Первопрестольной Загоскин служил вполне успешно, в последние годы жизни став действительным статским советником и почётным академиком по разряду русского языка и словесности в Императорской Академии наук.
Писатель по праву считается создателем нового для русской литературы жанра исторического романа. После грандиозного успеха «Юрия Милославского», уже признанный живым классиком, Загоскин пишет романы «Рославлев, или Русские в 1812 году» и «Аскольдова могила».
Славянофил Сергей Аксаков, личный друг и биограф Михаила Загоскина, писал в журнале «Москвитянин» в 1852 году: «Ужасен настоящий високос для русской литературы! 21 февраля потеряли мы Гоголя, 12 апреля – Жуковского и, наконец, 23 июня – Загоскина… Почти всё, что знает грамоте на Руси, читало и знает Загоскина; к этому числу должно присоединить всех без исключения торговых грамотных крестьян».
Кондратия Фёдоровича Рылеева (1795–1826) многие знают лишь как одного из руководителей восстания декабристов на Сенатской площади в 1825 году и одного из пяти повешенных в Петропавловской крепости. Но Рылеев был тонким лириком и часто использовал свой поэтический дар, обличая власть царя. Его перу принадлежит стихотворение «Смерть Ермака»:
Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молнии летали,
Беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали…
Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой…
Эти стихи быстро стали песней, которую запела вся страна, забыв авторство поэта и объявив «слова и музыку – народными», что всегда считалось высшим проявлением народной любви. Песню включали в свой репертуар Фёдор Шаляпин, Юрий Гуляев и многие известные исполнители, до сих пор её поют и на эстраде, и в дружеских застольях.
