С тех пор уже больше года он живет у меня. Со мной.
Я открываю окно, чтобы проветрить комнату. Улица шумит, я смотрю в окно, как в иллюминатор. Город понемногу, как многоэтажный круизный лайнер, вплывает в субботнюю ночь. Все портовые кабаки уже открыты и ждут моряков и туристов.
Теперь свет неоновых реклам на противоположном здании освещает комнату. Видно стену, на которой висит большая картина площадью пять или шесть квадратных метров – койот из мультфильма «Warner Bros». Он стоит на фоне железнодорожного тоннеля с плакатом «STOP In the name of humanity». Выполнено все акрилом в кислотных цветах. Работа очень тщательная, не такая грубая, как у Уорхола, но и не такая формалистская, как у Лихтенштейна.
Я иду в душ. Осторожно и зажмурившись открываю дверь. Яркий свет, блестящий белый кафель, стекло и хром. Заходить в ванную из темного коридора больно. Глаза привыкают медленно. Теплые полы, синие и красные полотенца, темно-бордовый деревянный комод с ароматизатором в стеклянной банке. Тягучая, маслянистая, медового цвета жидкость пахнет чем-то средним между древесными грибами и ладаном. Журналы и разные мелочи. Несессер с приспособлениями для ухода за ногтями. Мягкие халаты на вешалке. Душевая за стеклянной перегородкой. Шуршит стиральная машина, там не моя спортивная форма.
В ванной музыка звучит громче и увереннее. Хотя, возможно, это из-за яркого света и кафеля такой эффект. Теперь это Шуберт, «Piano Trio In E Flat Op. 100». Я оставляю колонку и телефон на комоде.
Я смотрю на себя в зеркало в полный рост.
У меня не плохое, но и не лучшее тело. Пресс очерчен, но без кубиков, руки имеют форму, но если сделать плечи – они будут выглядеть эффектней. Ноги у меня были красивыми всегда, мне даже ничего не нужно было делать, тут я выиграл в лотерею. Но я прекрасно помню своего отца, когда ему было почти сорок, и мне очевидно, что нельзя распускать себя, не стоит забывать о себе.
И да. Я бы хотел выглядеть иначе. Чуть шире плечи и чуть уже задницу, более рельефный пресс. Быть более поджарым, с тонкой костью. Хотя, как говорят окружающие, худее быть нельзя.
Я не идеален. То есть, конечно, я часто слышу, что я красив. А иногда даже что идеален. И Маша, чье мнение для меня очень ценно, говорит, что все эти разговоры о том, чтобы выглядеть лучше, сделать еще что-то с собой – полная херня. «Ты красивый парень, – говорит она, – не парься, в мире всегда будет кто-то лучше тебя и кто-то уродливее. Но какая разница. Если то, что он красивее тебя или уродливее, видишь только ты сам».
