— Что? — глухо ответил Берестов.
— Я хотел спросить…
— Лучше… не спрашивайте.
— Хорошо, — поспешно сказал инженер.
— Сейчас я еще не могу.
И они снова молчали.
— Опять же вернемся к поселку, — сказал наконец Дохтуров.
— Вот что, для начала я постараюсь достать вам разрешение на право носить оружие. Вы бы в лицо их узнали?
— Конечно. Да если бы они к вам на следующее утро пришли, вы бы их тоже узнали.
Берестов рассмеялся.
— А кто вас драться научил, вы помните?
— Еще бы не помнить. Начальник здешнего угрозыска.
— Вам пора спать, наверно. Вы прошлую-то ночь спали?
— Что-то не припомню, — ответил инженер, и было по голосу слышно, что он улыбается. — Пошли, хорошо здесь.
Берестов уехал на рассвете, так и не повидав знаменитого Митьки Макарьева.
В розыске читали «Красную искру», где появилась статья Берестова. «Говорит начальник розыска» — называлась она.
«Ограблена кооперация, — писал Денис Петрович, — деньги, которые с таким трудом собрали наши работницы, захвачены врагами советской власти. Пошли слухи, что кооперацию ограбили сами кооператоры, дабы скрыть следы якобы хищений. Не верьте этим слухам. Все документы на месте, в порядке и будут завтра представлены на собрании пайщиков. Но интересно другое: кому понадобилось тащить из сундука кооперации ненужные бумаги? Ответ может быть только один: грабители, ничего не понимая в документации, унесли их, думая, что уносят важные документы. Вряд ли нужно доказывать, что это сделали не кооператоры, а какие-то люди, которые хотели бросить на них тень. Чего же лучше? — двойной удар: и без денег и с запятнанным именем. Нет, так просто мы нашу кооперацию врагу не отдадим. Мы, работники розыска, сделаем все, чтобы вернуть похищенное, схватить и обезоружить врага».
Рябе статья Берестова очень понравилась. «Просто как Некрасов пишет», — говорил он.
Нюрка затаскала до дыр газету, которую ей прочитал сосед. В самой подписи «Берестов», казалось ей, кроется какая-то магическая сила. А последние слова были приговором для преступников и вызывали чувство гордости за всемогущего начальника розыска. Если бы она знала, каким беспомощным чувствовал он себя!
Вскоре после этого встретила она Дениса Петровича на улице.
— Эй, помощница! — окликнул он. — Ты, кажется, за кооперацию болеешь. Пошли со мной.
Нюрка побежала за ним, не помня себя от волнения и даже не спросив, куда они идут. А шли они к самому большому дому в городе, дворянскому особняку, который все еще назывался «дом бывшей Зубковой». Берестов и Нюрка поднимались по широкой мраморной лестнице, такой слепяще белой, словно она была сделана из сахара-рафинада. Казалось, она начнет крошиться под сапогом Дениса Петровича. Нюрка, робея, ступала но ней своими веревочными тапочками — такие тапочки из грубой веревки во множестве плели тогда женщины.
