И вот недалеко от города был нагло ограблен поезд, а обер-кондуктор, пытавшийся, видно, оказать сопротивление, сброшен на ходу под колеса. Берестова вызвали в транспортный трибунал.
Денис Петрович давно понимал, что неприятностей с этим делом ему не избежать, что рано или поздно поднимет крик прокурор (унылый человек с вечно больными почками), что потеряет терпение уисполком, завопит губерния, — и все они будут правы. Но меньше всего хотелось ему иметь дело с трибунальским следователем.
К тому времени революционные трибуналы отжили свой век и были повсюду уже упразднены — только армия и транспорт сохранили еще эти суровые суды со всеми их атрибутами. И нужно же было, чтобы именно Морковин оказался трибунальским следователем!
Впервые они столкнулись этой зимой из-за беспризорников.
Как-то раз Берестову повстречался старик Молодцов, машинист.
— Что же это вы, товарищи партейные, — сказал он с насмешкой, — ребятишек в холодную сажаете? Этого даже и сам царь-батюшка не делал.
— Вы про что?
— Сходи на вокзал, посмотри.
На вокзале в нетопленной комнате на каменном полу сидели беспризорники, грязные, синие, со сведенными от холода ногами. Их вытащили из подвагонных ящиков, в которых они думали добраться до юга, и посадили сюда по распоряжению Морковина. Один из них был совсем мал.
Денис Петрович отменил морковинский приказ (чего делать не имел права), а затем весь розыск доставал какую-то обувь, талоны в заводскую столовую, койки в общежитие, чтобы как-то пристроить окостеневших от холода пацанов. Через три дня их отправили в колонию.
— А знаете ли вы, что они все по дороге разбежались? — зловеще спросил потом Морковин Дениса Петровича.
— Так живые же разбежались! — весело ответил тот. — У вас бы они не разбежались.
Таково было его знакомство с Морковиным.
Следователь не поднял головы, когда вошел Денис Петрович, и продолжал писать. «Ну, этим нас не возьмешь, — сказал себе Берестов, сел в кресло и закурил. — Работай, работай, — говорил его взгляд, — мы люди свои». Морковин поднял глаза.
— Куришь? — спросил он.
Денис Петрович молча потянулся к пепельнице на столе и стряхнул пепел.
— Покуриваешь? — повторил Морковин. — А бандиты на свободе погуливают? Я бы на твоем месте не курил.
В другое время и другому человеку Берестов рассказал бы, как трудно ему приходится, и попросил бы совета, но тут он ответил только:
— Почему бы мне, собственно, не курить?
— Докуришься, — бросил Морковин и принялся снова писать.
