— Вряд ли. Но и в этом случае они, конечно, подумали, что стрелял милиционер.
— Вы попали? — спросил Водовозов, не поднимая глаз.
Он только что вернулся и не знал подробностей.
— Не думаю. Я боялась попасть в девушку.
— Что дала облава?
— Ничего.
Все опять замолчали.
— Я не понимаю, — начала Ленка голосом мерным и дрожащим, — почему вы бережете меня, умеющую стрелять, а не бережете…
Голос ее стал хриплым, она откашлялась и замолчала.
И снова Борис с ней согласился:
— Так все-таки, чего же мы ждем?
— По правде сказать, я надеялся, что мы сможем обойтись с вами и без таких крайних мер, — ответил Берестов.
— И обошлись? — резко спросила Ленка.
— Вы сами знаете.
— Значит?
— Значит, хоть виляй, хоть ковыляй — приходится решаться на ваш план.
Ленка откинулась в кресле. Все видели, что она порозовела, что ее глаза стали блестеть, — словом, все поняли, что она очень обрадовалась. Но никто не знал и не мог знать, как сжалось ее сердце, когда она вспомнила мгновенную встречу на улице и мысленно вновь увидела бледное, грязное и внимательное личико беспризорника. «Вздор, — подумала она, — ведь не отказываться мне от этого плана, исполнения которого я так добивалась (и по поводу которого так много нахвастала — могла бы она прибавить), только потому, что какой-то беспризорник как-то на кого- то посмотрел. Во всяком случае, после той ночи над девочкой из исполкома это уже не имеет значения».
— Только я хочу предупредить, — сказала она, — ни один человек в розыске не должен знать об этой операции. Ни один. Я предсказываю вам: если об этом будет знать хоть один человек, я на дороге тоже никого не встречу:
— Вы хотите сказать…
— Да, хочу.
Наступило тягостное молчание.
— И у вас есть основания? — резко спросил Берестов.
— Ваши знаменитые засады достаточное основание.
«А комната в корпусах, опустевшая к нашему приходу, — мысленно поддержал ее Борис, — разве это не основание? Да что там говорить, все мы понимаем, что с этим делом неблагополучно».
Тут он увидел, что Водовозов смотрит на Леночку, и на потемневшем лице его глаза кажутся больными. По-видимому, он хотел что-то сказать, но раздумал, Ленка заметила это движение. «Ну, сейчас что-нибудь брякнет», — подумал Борис, но и она промолчала.
— Хорошо, — сказал Берестов, — не будем спорить. Давно решено: кроме нас троих, об этой операции ни один человек не знает. Пойдете послезавтра, в ночь на субботу. Согласны?
Ленка кивнула, и все поднялись. На Бориса она, как и весь вечер, впрочем, не обращала внимания.
