Утром в розыске было шумно — Ряба задавал вопросы:
— Вот, предположим, попал ты в плен, и там отпустили тебя под честное слово. Должен ты его потом держать?
— Боже мой, конечно нет, — сказала Кукушкина.
— Дали вы слово, — не обращая на нее внимания, продолжал Ряба, — ну, например, прекратить борьбу. Сложить оружие. И вас по этому слову отпустили. Должны вы его держать?
— Должен, — сказал Водовозов.
— Так они же палачи! — горячо возразил Ряба (он не любил простых ответов). — Они же зверье. Твоя святая обязанность бороться с ними, ну, скажем, для счастья человечества.
— Пусть они негодяи, но слово-то ведь не они давали, а ты. Слово-то твое. Иначе чего оно тогда вообще стоит?
— Что же, выходит, бросать борьбу? А если человек не может этого сделать, если он, как комсомолец, как партиец, должен ее продолжать? Что ему делать?
— Тогда уж лучше стреляйся, — возразил Водовозов, — сделай все, что мог для революции, для партии, для товарищей — и стреляйся!
— Больно вы хитренький, — обиженно сказал Ряба, — стреляться.
— Ну как хочешь, — улыбнувшись, ответил Водовозов.
Борису сегодня предстояло встретиться с Леночкой. Он не очень стремился к этой встрече, но все- таки было интересно.
— Идешь на свидание, жених? — спросил его Водовозов, когда они остались одни.
— Приходится.
— Занозистая девица, — непроницаемо глядя на него, продолжал Водовозов, — деловая. Это тебе не Кукушкина-Романовская.
— Да, это не Кукушкина, — ответил Борис, не спуская с него глаз.
— Вот возьми ты эту Кукушкину, — продолжал Павел Михайлович, лениво заваливаясь на стол, за которым сидел, и подпирая голову рукою, — вот ведь пройдет время, и станет она всем рассказывать: в героические годы революции и гражданской войны я, мол, работала в розыске. И даже документы представит. И не будет в тех документах сказано, что тот самый розыск не чаял, как бы ему избавиться от того самого товарища Кукушкиной-Романовской. Ну, не буду тебя задерживать, ступай.
«Ох, что-то здесь не так, — думал Борис, уходя, — ох, сдается, что вам, Павел Михайлович, куда больше, чем мне, охота пойти на это свидание».
Убедившись, что за ним никто не следит, Борис направился к старому заброшенному парку, где у него было назначено свидание, однако не успел он выйти из города, как хлынул дождь.
