Что ждет Россию | страница 54
«Ударю, ударю!» — думал Ринов и не видел в этом теперь ничего страшного. Казалось, так и должно быть, так было нужно. К этому неумолимо вели мысли, рожденные ночами без сна и нервным напряжением. На это толкала ненависть к своим врагам, обостренная постоянным, трепетным ожиданием их прихода, их расправы. Эти враги, вся к ним ненависть, презрение, боязнь, все волнения последних дней и жгучая гадливость перед рассказами Ребиза — сосредоточились, собрались, вместились в одно серовато-красное пятно — лицо сидящего с офицером человека, лицо странное и загадочное. «Погибну, а изобью, убью эту собаку!» — думал Ринов.
Вбежал один из матросов Ребиза и сообщил, что поезд подходит и пора на перрон. Ребиз вздохнул, прислушался к грохоту поезда, потом, не глядя на Ринова, с чуть заметной иронией сказал:
— Нам, кажется, по пути — на юг, к румынской границе? Хотите, едемте вместе: у меня отдельный вагон, можно нашу беседу продолжить.
Насмешливо улыбаясь, он добавил:
— Вы — хороший слушатель: внимательный, чуткий. Приятно, когда говоришь и в каждое твое слово вдумываются… Так едем?
— Едем! — решительно и твердо взглянув в глаза Ребиза, бросил Ринов. — Едем!
Они вышли на перрон, к пыхтящему, окутанному белым облаком паровозу. Пройдя мимо всего состава, Ребиз остановился у последнего вагона III класса. Матросы внесли в вагон вещи. Ребиз вошел в двухместное купе, позвал Ринова и, указывая на диван, сказал:
— Располагайтесь!
Позвал того молодого матроса, которому давал на вокзале какие-то бумаги, и приказал ему никого в вагон не пускать. Матрос значительно и строго посмотрел на Ринова, откозырял комиссару и вышел, плотно задвинув дверь.
— Вас не удивляет, — начал Ребиз, — что я так забочусь о вас, так предупредителен к вам?
Ринов молчал.
— У меня есть к вам какая-то необъяснимая симпатия, — продолжал Ребиз, — что-то вроде юношеского, товарищеского чувства. Бывает иногда так: встретишь человека — и сразу к нему почувствуешь симпатию, влечение…
«Издевается он, что ли? — мучительно думал Ринов. — Давно уже понял, что я белый офицер. Что ж, поиграть, видно, хочется?»
— А вот вы, мне кажется, такой симпатии ко мне не чувствуете! — насмешка снова тронула губы Ребиза. — Это я видел по многим вашим взглядам, по выражению вашего лица. Хорошо быть физиономистом: все сокровенные чувства, как на ладони, видишь!
Поезд дрогнул и медленно отошел от перрона, ускоряя ход. Ребиз рассеянно посмотрел в окно, помолчал, затем снова заговорил: