Сутулый фыркнул.
– Слышь, Репа, этот грек нам еще че-то велеть пробует.
– Посмотрим, че завтрева нам конь евойный повелит.
Тверд снова посмотрел на Тумана. Тот опять лежал на боку, приложив ухо к стылой земле. Путята переводил непонимающий взгляд с одного на другого. Глаза его расширились до размеров средних тележных колес, когда главный его охоронец взвился на ноги, едва не брякнувшись из-за связанных за спиной рук мордой в землю, набрал в грудь поболе воздуху, опять-таки, насколько позволяли перехватившие тулово путы, что есть силы прогорланил:
– Пооооо-лооооз!
Горбатый и лишайный их стражник при этом не менее заполошно повскакивали со своих задниц, при этом молодой неловким движением ноги еще и расшвырял тлеющие уголья костра. В предрассветной тиши вопль Тверда, будто бы двукратно усиленный туманом и звонкой прохладой, пронесся над лагерем не хуже печенежской конницы. Кто-то подхватился с места, кто-то кинулся к оружию, а кое-кто, вечером еще мнивший себя самым умным, с шумом и хряском брякнулся с телеги, куда забрался спать ночью. Чуть в стороне тревожно заржали лошади.
– Да нет в лагере боярина! – понимая, что в первую очередь за эту побудку влетит ему, а вовсе не горластому пленнику, запоздало воскликнул сутулый.
– Как это – нет? – теперь глаза Путяты очень сильно напоминали размерами размах мельничных крыльев.
– Уехал он, затемно еще, – неохотно проворчал недобородатый Репа, с не очень великим удовольствием наблюдая, как к ним спорым марш-броском приближается низкорослый крепыш в доброй броне. Молодому он, не сбавляя шага, треснул по затылку тяжелой своей ручищей так, что тот едва не грохнулся носом в остатки костра, а второму стражнику сунул узловатый кулак под нос. Да так споро, что тот растерянно прянул назад, оступился, да и грохнулся обратно на задницу. Это было бы даже смешно, не будь так злы глаза подскочившего к Тверду воина.
– Что такое кляп – слыхал? – громыхнул он, брызнув слюной на слове «кляп».
Вытереться Тверд не мог – руки за спиной. Облизываться тоже не станешь – чай, не роса. Вытирать рожу о плечо – только нос раздерешь о железо наплечника. Осталось только стараться не обращать внимания на мельчайшие капли, холодившие лицо.
– А ты, Лемех, так и не научился нормально говорить? До сих пор девкам в лицо вместо поцелуев харчки раскидываешь?
– Мне с тобой говорить не о чем, – хмуро ответил крепыш. Но по тому, как недовольно он покосился на поверженных только что стражников, стало понятно, что упрек Тверда попал в цель.
