- Не отвлекайся, Эли, - раскусил мою задумку маг. - Вон, видишь, редис взошёл? Даю тебе задание очистить обиталище молодых росточков от сорных завоевателей.
Пришлось подчиниться, потому как спорить с Гасимом было по-настоящему глупой затеей. За те полгода, что я провела с ним под одной крышей, ещё ни один наш спор не закончился моим выигрышем. Зато теперь я хотя бы знала, в кого Диар настолько упрямый. С таким прадедом это вообще не удивительно.
И пусть я направилась к грядке и даже принялась вырывать маленькие, едва заметные травинки, но мысли мои всё равно то и дело возвращались к тому странному сновидению.
- Гасим, - позвала, всё же решив, что спросить не мешает. - А что означает слово «эрдони».
- Эрдони? - удивлённо уточнил маг, выпрямившись на своём низеньком табурете. - Кажется, подобное слово я встречал в религиозных книгах или в древних легендах. В них Боги Семирии так называли тех, кому дарили свою милость. Мужчин звали «эрсани», что означало «любимый сын», ну а женщин «эрдони» - «любимая дочь». А откуда ты вообще это взяла?
- Говорю же, сон приснился странный, - отозвалась, не отрываясь от своего занятия. - Там мужчина был, с завязанными глазами. Вот он-то меня и называл эрдони. А потом сказал, что если я не воспарю над бездной, Семирская Империя перестанет существовать.
- Так, - протянул Гасим, и его голос показался мне неожиданно напряжённым.
Вообще, несмотря на свой ужасающе огромный возраст, этого мага нельзя было назвать серьёзным или строгим. Напротив, он даже к самым важным и значимым вещам относился просто и с юмором. Именно потому меня так и насторожил его тон. А когда, обернувшись, увидела в его глазах открытое опасение, даже растерялась.
- Рассказывай, что ты там видела, во всех подробностях и с самого начала, - неожиданно потребовал наставник. Но распознав моё смятение, смилостивился и пояснил: - Чуют мои седые волосы, что непростой это был сон. А значит, нам как можно скорее нужно принять меры.
Конечно, я выложила всё, что смогла вспомнить. И про шипастых мужчин, выходящих прямо из моря, и про мои попытки их остановить, и про ощущение надвигающейся беды. А о старике, называющем меня эрдони, вообще говорила дольше всего. Описала его во всех подробностях, процитировала каждую его реплику. А когда закончила, Гасим только молча кивнул, поднялся со своей табуретки и направился в дом.
И пусть мне он ничего пояснять не стал, но по его застывшему, будто испуганному лицу я поняла: дела действительно плохи.
