- Позвольте, угадаю, - буркнула я, потирая ушибленную голову. – Вы бывшая жена или матушка?
Дама пригвоздила меня страшным взглядом.
- Главный счетовод «Драконов Элроя».
- Ой! – моментально выпрямилась я на стуле. - Извините. Вы прическу сменили?
Не скажешь ведь, что не признала начальство в лицо.
- Угу, двадцать пять лет назад, – объявила она генеральским тоном и решительным шагом направилась к секретарскому столу. Заставив меня неловко поджать ноги, заглянула под крышку.
- Из «Лебединой песни»? Что-то обмельчали нынче невестушки. Раньше прямиком на королевской кухне заказывали.
- Так, может, сейчас ещё принесут… из королевской кухни? – растерялась я.
- Вряд ли. Они обычно от свахи косяками ходят, - выказала удивительную осведомленность счетоводша и вдруг самым нахальным образом извлекла трофейные обеды из-под стола. – Ладно, новенькая. Сегодня я займусь благотворительностью и заберу еду, но потом справляйся уже сама.
Хороша благотворительность! Вместо того чтобы бедного личного стажера чем-нибудь одарить, его дерзко ограбили и унесли ресторанные вкусняшки! Я растерянно проследила, как она утаскивала одурительно пахнущие подношения.
- Госпожа счетовод, ну, оставьте хоть куриное крылышко… - сама от себя не ожидая, простонала я. Грабительница оглянулась через плечо, измерила меня тяжелым взглядом и вытащила из одной корзинки коробку с шоколадом.
- Держи, - протянула мне, – сладкое помогает думать. Тебе явно не помешает. Можешь, не благодарить.
Удивительный народ! Обокрали, непрозрачно намекнули на скудоумие и еще рассердились, что не сказала «спасибо».
Она удалилась, ловко придержав дверь ногой, чтобы не защемить корзинки. В открытое окно улетали последние аппетитные запахи. Чувствуя себя голодной и обделенной, я достала из ридикюля из-под тапочек бумажный сверток с помятыми сандвичами и принюхалась к скромному обеду. Явно не курица в чесночном соусе, да и лежали в сумке второй день, но я была такой голодной, что съела бы дракона, живого и шипящего, если бы его хорошенько поперчили.
Едва зубы вонзились в повядший сыр и размякший хлеб, как Элрой с очередной стопкой папок возник в приемной. Он уставился на надкусанный бутерброд с таким искренним омерзением, словно я обгладывала зажаренную лапку его ручного дракона Ральфа. Столько времени с собеседования прошло, а кличку до сих пор помнила, и она по–прежнему стойко ассоциировалась с мужским достоинством шефа.
- Вы едите? - вкрадчиво уточнил он, как будто глазам своим не верил.
