С одной стороны, его волей основался «город под морем», он косвенный виновник гибели возлюбленной Евгения; с другой, город этот – прекрасен. «Люблю тебя, Петра творенье…». С одной стороны, он назван «кумиром», что отсылает читателя к библейскому запрету на сотворение кумира (Исх. 20, 4).
С другой, ему противопоставлена фигура современного государя, также не названного по имени; государь этот (опять же, ни у кого не было ни малейших сомнений в том, что имеется в виду Александр I) «со славой правил» Россией в год страшного наводнения. В отличие от Всадника, он безволен, мягок; он выходит в центр пушкинского повествования в легкой элегической дымке:
…На балкон
Печален, смутен вышел он
И молвил: с Божией стихией
Царям не совладеть. Он сел
И в думе скорбными очами
На злое бедствие глядел.
Портрет безвольного государя окружен кольцом страшных образов: «Грома с размытого кладбища / Плывут по улицам», где-то неподалеку «На звере мраморном верхом» впоследствии будет сидеть несчастный Евгений. А в сердцевине этого ужасающего описания – неприступный дворец, лишенный государственной силы. И что хуже, что опаснее – грандиозная мощь Всадника или бессилие царской воле, непонятно.
Принципиальная многомерность образа Всадника породила его многочисленные толкования, от восторженного у В. Г. Белинского периода «примирения с действительностью» до возмущенного у В. Я. Брюсова.
Евгений – один из двух равновеликих персонажей петербургской повести. Именно равновеликих, хотя по-настоящему великим, героическим предстает лишь один из них, Всадник.
Евгений «беден» в прямом и переносном смысле. Он не годится в герои традиционной эпической поэмы и скорее подходит для бытовой повести 1830-х годов. Но именно он вступает в столкновение со всесильным кумиром на бронзовом коне, поскольку олицетворяет частное начало человеческой жизни, как Всадник олицетворяет начало – общее.
Евгений – чиновник; живет он на окраине Петербурга, в Коломне, мечтает о будущем семейном счастье со своей возлюбленной Парашей и словно не замечает, что Нева, прегражденная при строительстве державного Петербурга, готова выйти из берегов. И значит, будущность его под угрозой. Так завязывается сюжетная линия Евгения.
Наутро после катастрофического наводнения 7 ноября 1824 года он переправляется через бурные воды взбунтовавшейся реки на остров, где жила «его Параша, его мечта». Увы, она погибла, ветхий домик снесен. Здесь происходит ложная кульминация. Разум Евгения не выдерживает, сойдя с ума, он покидает квартиру, которую хозяин тут же сдает «бедном поэту»), И бродит, как юродивый, по улицам и площадям столицы «державы полумира». Такова ложная развязка.
