Эти двое вполне содержательно беседовали, обсуждая невеликие стати деревянных лошадок, которых мы видели в игрушечной лавке, и были вполне довольны друг другом. Одна я чувствовала себя так, словно меня сначала стукнули пыльным мешком из-за угла, а потом посадили на железную плиту и развели под ней костер…
Далеко не сразу до моих травмированных нервами мозгов дошло, что Кукушонок не просто воркует с эльфийским рабовладельцем, а успешно и плотно занимает все его внимание — ну, почти все. Отвлекает! Причем не только господина Хаэлирэля, но и наш конвой — сегодня с нами было всего два охранника, и…
Не знаю. Вот не знаю, правда ли мой родной сын неожиданно оказался вундеркиндом от шпионажа, или просто воображение шалит на нервной почве. Может, Никитос просто инстинктивно чувствует мое состояние и… и что?
Ох, подумаю об этом позже. А пока эльфячья компания, включая сыночку, дружно морщила носы в здешнем живодерском уголке (местные думают, что это настоящий правильный зверинец и воняет тут потому, что во всех зверинцах положено вонять), я пользовалась возможностью сунуть свой ненаморщенный нос в каждую щель.
Безрезультатно. Сколько я ни вглядывалась в толпу, разыскивая глазами цирковых служителей, похожих на «какадила», сколько ни вслушивалась — ни следа Катюшки. Звуки сливались в дикую какофонию — смех, разговоры, рычание животных, лязг металлических запоров, нарочитые выкрики зазывал, разодетых в пестрые костюмы клоунов… в глазах уже двоилось и темнело от напряжения.
Из-за потертого занавеса тем временем вынырнул еще один крикун, для разнообразия обряженный в подобие карнавальных доспехов, и завопил басом, с легкостью перекрывая всех прочих:
— Дамы и господа! Спешите видеть! Самые честные бои! Самые высокие ставки! Только в нашей аттории! Спешите, спешите! Серый жрун против зеленой нелюди! Чью кровь сегодня смоют с арены? Какая из тварей окажется сильнее? Хотите пощекотать себе нервы? Хотите выиграть деньги? Только в нашей аттории!
Я вздрогнула и шарахнулась от идиота, изображающего пароходную сирену. Вот уж чего я не хотела видеть — так это местного гладиаторского побоища. И ребенку такое показывать… ну нет.
Пока я так думала, служители уже сноровисто тащили на помост какие-то решетки и строили из них подобие арены. Зрители возбужденно бурлили, многие старались протиснуться поближе к месту действия и вцепиться в прутья, чтобы не спихнули с удобного места.
Я мысленно заметалась: уходить отсюда, не найдя даже следов дочери — это казалось мне чудовищным, почти невозможным. Остаться? Ну, положим, переживу я кровавое зрелище, не хрустальная, не разобьюсь, если для дела надо. Но Никитос? Вернуться домой мы можем только вместе, черта лысого эльф меня тут одну оставит, даже если я сумею объяснить ему пагубность таких представлений для неокрепшей детской психики.
