Найденыш еще больше напрягся, долго в огонь смотрел, молчал.
— Я о тебе позабочусь! — пообещал Кер, чтобы друг даже не сомневался. Не для того он его нашел, чтобы хромым оставить, если есть возможность излечиться.
— Ломай, — выдохнул Фонинейл и глаза закрыл. Правильно сделал — взгляд у него был злой. Очень злой.
Лекарь одобрительно кивнул, достал из мешка сначала какую-то бутылку и проследил, чтобы Фонинейл выпил ее целиком. Усевшись за стол, пояснил, что надо подождать, пока усыпляющий отвар подействует. А Керану объяснил, как лубок для ноги сделать, даже замеры сам снял, узелками на веревочку, чтобы точно как надо вышло. И инструмент дал — внутренности из полена выбить. Хорошо подготовился, не зря у Акиты выспрашивал подробности. Ждать пришлось недолго — Фонинейл уснул даже быстрее, чем вернулся Кер.
Тогда оборотень достал из сумки круглую палку с завязками по краям и вставил ее найденышу между зубов. Туго затянул. Недовольным голосом подозвал Шазима и велел ему держать руки «ушастому», крепко держать!.. А Керану — здоровую ногу поручил удерживать.
Подстраховался, чтобы Фонинейл, если вдруг от боли в себя придет, не прибил своего целителя ненароком.
Акита сначала пыталась себя уговорить остаться — мало ли помощь понадобится, но едва услышала жалобное мычание парня и хруст костей, выбежала во двор и разрыдалась.
Глупо, конечно, слезами никому не поможешь. Попадись ей сейчас эта самка — убила бы, одной злостью своей убила бы.
Так и сидела, спрятавшись за колодцем, задеревенев и заткнув уши ладонями, чтобы не слышать… И только когда почувствовала, как ее плечи нежно погладили, обернулась, подскочила, уткнулась Керану в грудь, уже привычно спрятавшись от всех плохих мыслей. И долго стояла, уже не плача, просто вдыхая его запах и успокаиваясь.
А после вдохнула поглубже, даже улыбнуться попыталась, пока Кер ей слезы со щек утирал пальцем.
— Прости… Я не смогла…
— Все в порядке, лисичка. Сам бы сбежал, если бы мог. Ужасно смотреть, как кто-то другой страдает.
Акита кивнула, не поднимая взгляда, и потянула Кера в дом:
— Пойдем, не надо их одних оставлять…
И ведь как почуяла. Оборотни ругались. Тихо, но зло. Только едва дверь хлопнула, сразу по углам разошлись. Шазим улегся и свернулся клубком, словно и не человеком сейчас был. А лекарь выставил на стол три бутылки с отваром и сказал завтра прийти — еще сделает. Первую седьмицу больной должен спать, пить и немного есть. А чтобы спалось лучше — отвар принимать, обезболивающий.
