Каюту ей предоставили на третьей палубе, в том же самом отсеке, где была каюта судовладельца.
Борис Борисович лично проводил ее и предупредил, что ужин будет в семь вечера, но если Вера не хочет ждать, то ей прямо сейчас или чуть позже в каюту принесут все что угодно. Вера ответила, что потерпит.
— Моя каюта в конце коридоре, — напомнил Борис Борисович. — То есть в конце прохода. Ведь так, кажется, говорят на флоте.
— Точно так, — ответил матрос, ожидающий дальнейших указаний.
— А ты свободен, любезный, — отпустил его владелец яхты.
Чемодан стоял в каюте, Вера у порога, а Борис Борисович перед ней, явно не собираясь уходить и ожидая, что она пригласит его к себе. Но Вера молчала, а он не знал, как затянуть разговор.
— По делам приезжали? — поинтересовался он.
— По делам.
— Важные?
— Более чем.
Она понимала, что владелец яхты ждет предложения войти, но сейчас ей хотелось побыть одной, потому что день, который еще не закончился, принес одни разочарования.
— Давайте чуть позже пообщаемся, — предложила она. — Я бы хотела отдохнуть.
Борис Борисович кивнул, хотел уже идти, но еще раз посмотрел на кулон.
— Замечательный камень! Я только один раз такой видел. Не такой точно, просто танзанит. Но он был меньше и зеленоватый. В Нью-Йорке на ювелирке на Элизабет-стрит за него просили сотню тысяч. Бывшая жена так его хотела. Но все. Ухожу. Не буду мешать, отдыхайте. Но не забудьте, что ужин в семь.
Каюта была просторной и роскошной. Деревянных панелей на стенах, правда, не было, зато вместо обоев интерьер украшала шелковая ткань с рисунками. Изображались эпизоды из жизни черных рабов на плантациях. Картинки были сделаны в стиле мексиканского художника Диего Риверы. Скорее всего, именно его работы и стали основой для творчества обойных дел мастеров. Еще были зеркала на стенах и на потолке, большая двухместная кровать, два кожаных кресла и телевизор на стене…
Вера заглянула в туалетную комнату, но там ее ничего не удивило — разве что большая душевая кабина с парогенератором для создания эффекта турецкой бани.
До ужина оставалось ровно три часа. В каюте сидеть не хотелось, и потому Вера решила осмотреть судно.
Она вышла из каюты, прошла до конца коридора, хотела постучать в дверь Бориса Борисовича, но в последний момент передумала. Все вокруг было тихо.
Яхта оказалась огромной. Корабль. И с набережной, когда подъехали, судно смотрелось большим, но теперь Вере казалось, что она путешествует по пустому городу — пустому и незнакомому. Где-то далеко остался Стокгольм с переполненным народом центром, проспектами, заполненными автомобилями, с узкими улочками и старыми домами. А сейчас она бродила по коридорам, вдоль тихих дверей кают, никого не встречая.
