— Простите, вы случайно не Таня, не сестра Лены Матвеевой? — неуверенно спросила она, пытаясь поймать взгляд молодой женщины.
— Что? — вздрогнув, та взглянула на Женю, попыталась сообразить, о чем ее спрашивают, и согласно кивнула. — Да, я. А вы кто?
— Я Женя Потапова, мы с Леной вместе в школе учились.
Таня была Лениной старшей сестрой, сводной, от первого мужа Лениной мамы, была она старше Лены лет на десять, рано вышла замуж и жила отдельно. Женя видела ее несколько раз в жизни, но отчего-то запомнила. Наверное, потому, что Лена ею очень гордилась, считала ее модной, крутой и успешной.
— Мм, — протянула Таня без всякого интереса и выражения.
— А у вас что-то случилось? Неприятности? — участливо спросила Женя, не обратив внимания на весьма сдержанную реакцию Лениной сестры.
— Так, Потапова, выйдем-ка на минутку, — поднимаясь из-за стола и хватая Женю за предплечье, проговорил майор Суровцев и потянул ее на выход.
— Это твои знакомые? — спросил он, когда они вышли в коридор и майор плотно прикрыл за собой дверь.
— Ну, да, сестра одноклассницы, а это, кажется, Ленкина мама, — запоздало сообразила журналистка. — А что у них случилось?
— Одноклассницу твою сегодня в собственном подъезде убили, — проговорил Суровцев, глядя мимо Жени в конец коридора. — Так что сделай одолжение, прояви человечность и не лезь сейчас к людям, им не до тебя. Мне, кстати, тоже. У меня допрос идет, а ты лезешь с глупостями. Все ясно? — пристально посмотрел ей в глаза майор. — Иди, в другой раз поговорим.
— А как ее убили? — схватила майора за руку Женя, не давая ему скрыться в кабинете.
— Ножом ударили. Несколько раз, — устало проговорил Суровцев.
Впрочем, он всегда говорил усталым голосом. У Жени даже создалось впечатление, что майор Петр Леонидович Суровцев родился очень усталым, изнуренным пессимистом и никогда не ведал радостей в жизни. Но сейчас ее волновал не усталый майор, а погибшая Лена.
— А вы знаете, что у нее недавно новорожденный ребенок умер? — зачем-то спросила она, по-прежнему держа майора за руку.
— Нет. Но к нашему делу это отношения не имеет, — отмахнулся тот от Жени и скрылся в своем кабинете, плотно прикрыв дверь и, кажется, даже щелкнув замком.
Женя брела домой и вспоминала счастливую Лену, такую, какой она встретила ее в роддоме. Кругленькую, с пухлыми щечками и расплывшимися губами, но со счастливыми сиянием глаз. И потом, бледную, потухшую, с неживыми глазами и неизжитым горем на сердце.
