Британский (да и в целом европейский) империализм истреблял всех, куда бы он ни приходил; индейцев и австралийских аборигенов массово убивали, негров обращали в рабство, индийцев жестоко эксплуатировали. Лишь незначительная часть чернокожих рабов, которых везли в Америку, смогла пережить дорогу. Но эксплуататорам до этого не было никакого дела. Ч. Дарвин еще в 1839 г. писал: «Похоже, куда бы ни ступила нога европейца, аборигена везде будет преследовать смерть»[103]. Отравляющие вещества были любимым орудием У. Черчилля против «нецивилизованных племен» и «непокорных арабов». Наверное, именно в этом заключается сходство взглядов Черчилля и Ллойд Джорджа, который, приветствуя блокирование Британией международного договора о запрещении бомбардировок гражданского населения, требовал сохранить за ней «права бомбить черномазых»[104].
Во времена Просвещения европейские интеллектуалы всерьез обсуждали вопросы типа «На кого больше похожи чернокожие – на людей или обезьян?». Антропологи того времени пытались доказать, что негры, учитывая устройство их тела (в первую очередь позвоночника), созданы для тяжелого труда на земле, для работы на плантациях, а потому белые завоеватели только помогают им быть ближе к собственной природе. Вообще, антропология стояла на позициях защиты европоцентризма и колониализма. Как подчеркивают М. Хардт и А. Негри, антропология XIX в. представляла неевропейские общества и культуры как неразвитые разновидности европейскости, как знаки примитивности, как этапы на пути к европейской цивилизации. Соответствующий антропологический дискурс, апеллирующий именно к такой концепции эволюции и определенным образом представлявший инаковость, узаконивал особое положение европейцев и колониализм[105]. Очевидно, что в мире господствовала точка зрения, что существует только одна развитая цивилизация – европейская. Но такая точка зрения указывала как раз на противоположное – на неразвитую этику и мораль этой цивилизации.
В США также наблюдалась некоторая расистская преемственность. «Так же как земля должна быть очищена от деревьев и камней для того, чтобы заниматься на ней сельским хозяйством, так и территория должна быть очищена от коренных жителей. Так же как люди, живущие на фронтире, должны подготовиться к суровым зимам, так же они должны вооружиться против коренного населения. Коренные американцы рассматривались просто как особенно неудобный элемент природы, и постоянная война имела своей целью их изгнание и/или уничтожение. Здесь мы встречаемся с противоречием, которое не может быть разрешено при помощи конституционной машины: коренные американцы не были предусмотрены конституционным замыслом и не могли быть включены в процесс передвижения фронтира все дальше и дальше; скорее они должны были быть удалены с территории, чтобы открыть пространства и сделать экспансию возможной. Если бы их признали, на континенте не стало бы реального фронтира и свободных пространств, которые можно заполнить. Они существовали вне Конституции как ее негативное основание, иными словами, их исключение или уничтожение были необходимыми условиями действия самой Конституции. Возможно, это противоречие даже не может пониматься как кризис, настолько полно коренные американцы исключены из работы конституционной машины и находятся вне ее»
