— Так будет лучше.
Изабель положила руку на плечо Магнуса и оглядела большое помещение лофта, задерживаясь взглядом на мини-баре, огромной кровати, которую иначе как траходром и не назовешь, на двух дорожках белого порошка прямо на столе.
Она медленно кивнула:
— Да, так будет лучше.
* * *
Как только Иззи вышла из комнаты, Бейн спрятал лицо в ладонях и глубоко вздохнул. Подумав буквально мгновение, он стряхнул со стола нетронутый наркотик.
Он подошел к комоду и открыл верхний ящик, с ненавистью и брезгливостью разглядывая корешок билета в Лос-Анджелес. Что же, отец дал ему порезвиться сполна, подарив видимость свободы, чтобы в один момент отобрать все.
Здесь все дела закончены, связи порваны. Его ждала новая жизнь.
— Прости меня, — шепчут сухие потрескавшиеся губы. Говорить больно, но молчать — еще больнее.
Алек не знает, что он натворил. Натворил не он. Натворил тот, кто пришел так внезапно и поселился в его теле, пробрался в самые отдаленные уголки сознания, временами подчиняя себе душу и тело.
— Мне не за что прощать тебя, Александр, — нежно улыбаясь, Магнус смачивает в воде полотенце и прикладывает его ко лбу Алека.
Лайтвуд на каком-то подсознательном уровне понимает, что его маг врет.
* * *
— Я люблю тебя, Алек, — Магнус дышит рвано, хрипло, и чувствует, как по его лицу и груди стекают капли крови. Его ничего не держит, но он стоит, терпит боль и даже не делает попыток уйти. — Я тебя люблю.
Черные глаза на до дрожи родном лице прищуриваются, и по лофту растекается медный и тягучий запах крови.
Магнус знает, что этот порез на его груди глубже, чем остальные.
— Глупый маг, — существо в теле Алека громко смеется, и этот резкий голос проникает в тело Бейна сотнями острых иголок. — И теперь любишь?
— Я люблю тебя, — до крови прокусывает губу, но даже не замечает этого.
Он знает, что надо просто перетерпеть, переждать. Зверь насытится болью и уйдет. Пусть и ненадолго, но заберет тьму из голубых глаз и вернет магу его нефилима.
И слова любви звучат не для бездушного монстра, а для того, кто бьется внутри него, пытается выкарабкаться и вернуть контроль над своим телом.
И для него самого, верховного мага Бруклина, чтобы в этой пустоте и боли не потерять себя.
Зверь вскидывает руку и сжимает кулак, вокруг которого тут же начинает клубиться воздух, отобранный у Магнуса. Маг надрывно кричит, царапает руками горло, хочет вдохнуть, вот только вокруг вакуум, пустота.
Но даже сквозь марево боли он различает звериную грацию и ледяную усмешку наслаждающегося существа.
