— Ты что творишь? — возмущалась я, провожая глазами очередной отброшенный в сторону пакет. — Немедленно верни туда, откуда взяла.
— Еще чего?! Мне это не нравится. Все это такое… скучное.
— Это мое, — уже кричала я.
— Нет, уже мое, так что мне и решать.
Если бы было чем бросить в нее, то я бы точно не сдержалась. И дело не в тряпках, все это ерунда. Меня бесила ее самонадеянность, ее уверенность, что она может распоряжаться моими вещами и моей жизнью.
— А что у нас тут?
Женщина покопалась в туалетном столике и выудила коробочку с милыми сердцу любой женщины вещичками. На косметике я никогда не экономила, хоть и пользовалась в очень малых количествах. Так что там было на что посмотреть. Повседневный минимум в прихожей не шел ни в какое сравнение с моей «сокровищницей» здесь.
— Какая прелесть, — пропела она и выудила упаковку с одноразовой матерчатой маской в пропитке из очень дорогих эфирных масел.
Я купила ее без особой цели, решив, что пригодится как-нибудь. Берегла для особого случая. Только для какого случая непонятно. А она просто отправилась в ванную, прихватив с собой маску. Ей не нужен был повод, чтобы порадовать себя. Захотела и сделала. Может мне не хватало именно такой легкости?
Вернулось мое отражение нескоро, остаток дня проведя за компьютером. Судя по скорости просмотра страниц и набора запросов, ей двигало не праздное любопытство. Что она искала, мне на тот момент узнать не удалось. Все стало понятно на следующий день.
* * *
Я пережила еще одну бесконечно длинную и пустую ночь, а наутро наблюдала за тем, как отражение исполнило мою маленькую мечту и, наспех повытаскивав из комнаты вещи, сорвала противные коричневые обои.
Странно, наверное, но вот за этим процессом я следила с удовольствием. Мы даже усмехались практически синхронно, каждый раз, когда широкий виниловый слой с шуршанием падал на пол.
— Как можно было терпеть их столько времени? — хмыкнула она и, смотав ошметки рулонами, сунула их в мусорные мешки. — Отвратительный цвет.
Я была согласна с этим, но ни за что бы ей не призналась.
— Что молчишь? — обернулась она к зеркалу. — Вечер сэкономила? А для чего? Чтобы завалится на кровать и пожалеть себя несчастную и всю такую уставшую? Вот и жалей теперь, сколько влезет. Все время мира твое.
И ведь даже не поспоришь.
Вынеся мусор и протерев поверхности влажной тряпкой, она засобиралась по магазинам. И я вдруг испугалась. Я ненавидела эту копию, но было мучительно жутко остаться совсем одной. Я напряженно наблюдала за ее манипуляциями у шкафа и зеркала. Она не торопясь, выбрала красивое платье, сделала тщательный макияж, достала туфли на высоком каблуке.
