Поправка была принята и одобрена.
«Получено задание: любым способом расколдовать дочь трактирщика.
Награда: бесконечное расположение и все имущество трактирщика.
Штраф за невыполнение: нет».
Ну, на таких условиях, только полный дуралей от квеста откажется.
— Вынимай, — сказал я. — Щас расколдую.
Глаза трактирщика загорелись радостной надеждой.
— Вот прям щас? Сразу? Так быстро?
— А чего тянуть?
Целовальник бережно перевернул кувшин и на его грубую мазолистую ладонь вывалилась лягушка. Она хоть и лягушка, и зеленая, и вся как положено в пупырышках, но немного волосатая. Вот, про рыбий мех слышаш, а про лягушачий — ни разу.
Нафаня с ужасом уставился на мохнатое земноводное. Округлил глаза и бочком-бочком, по стеночке пополз к выходу.
Я, не особо заморачиваясь, схватил лягуху, зажмурился и смачно чмокнул. Но не взасос, а так, по-дружески. Раздался стук да гром. Но нет. Колдовство не снялось. Добиться эффекта очеловечивания оказалось непросто. Сейчас же, эффект был нулевой. За исключением возмущенного квакания лягушки, удивленного вскрика трактирщика и громогласно-смущенного хохота Степана. И того самого стука-грома. Головы о стену. Это Нафаня потерял сознание от вида сцены поцелуя.
— Не сработало, — огорчился я. — Не туда попал. Наверное, нужно все-таки в губы. С языком.
Я попытался развернуть лягушку нужной стороной, та упиралась и пыталась вырваться.
— Ты, что, сдурел? — заорал трактирщик. — Ты чего вытворяешь, охальник???
— Колдовство снимаю, не видишь? Самое верное средство.
— Ты еще ее в печку кинь! Отдай лягушку!
— Я еще не кончил!
— Т… п… ты… ТЫ! Ты что задумал… Ты…
Наверное, зря я так. Несчастный трактирщик уже и не рад был оказанному мне высокому доверию. Побагровел так, что мне реально страшно стало за его жизнь. Щас окочурится и плакал мой ревард.
Степан, немного пришел в себя, отер выступившие от смеха слезы и пробасил.
— Ох, насмешил-позабавил… Ты бы видел свое лицо когда целовал… И как лягуха гузном повернулась когда ты зажмурился… Ой, ха-ха-ха! Нужно будет посаднику рассказать, он такие истории любит… Да за такую потешку, точно коровой одарит, а то и конем… Ты, Задрот, сказок-былин много в детстве слушал. Кто же так проклятье снимает?
— А как? У Ивана-Дурака получилось…
— Знаю его… Вернее, знал. Помер болезный, уже лет много назад. Совсем дурак был. Наркоман же. Отпетый. Бродил по болоту, кажную жабу вылизывал… Больной человек, что поделаешь. Вот и нализался энтого… как его… Батрахатоксину. И помер. Но до того покуролесил, победокурил… Потом указ еще был царский. Что, мол, ежели кто еще на жабе или еще какой животине венчается, того непотребника, да вместе с попом на пару, по месту прописки супруги переселить, а в городе зоофилию не поощрять. Не всем-же сказкам нужно верить, так-то. Тем более, проклятье лягушачье ведьмой лесной наложено. Причем не просто сглаз, а заклятье добровольно принятое, с условиями исполнения… А все знают, такие проклятия только по смерти колдуньи силу теряют.
