— Ну как… Поля удобрять… Правда он свежий. Лучше бы…
— Аа-а… АПЧХИ!
— Ай!
«Ай» Нафаня сказал. А чихнул конечно Колыван. Прислоненное к забору огромное бревно или устало стоять, или испугалось громогласного «АПЧХИ!». Неожиданно свалившись треснуло моего рыжего аккурат по маковке. Отскочило и треснуло в тоже место еще раз, после чего упало уже окончательно. И попыталось откатиться в сторонку, будто не при делах.
Глаза дурачка собрались в кучку и выражение лица резко и очень ощутимо изменилось. Но здоровяк устоял и лишь заинтересованно тронул ногой двухсоткилограммовое бревно. Покатал сапогом, закусил губу и продолжил.
— …А вообще в нем знаешь сколько всего? Навоз является естественным источником макроэлементов — азота, фосфора и калия, а также целого ряда микроэлементов, таких, как известь, магнезия, сера, хлор и кремний.
— Да ну наааафииик… — потрясенно протянул я.
-… Если говорить о пропорциях, то в навозе в среднем содержится 0,5 % связанного в химические соединения азота, 0,25 % фосфора и 0,6 % калия… — продолжал Нафаня, а я медленно, но верно охреневал. Может, все-таки рыбного обоза дождаться? Ага… И прямиком в Москву. Учиться. Науки постигать. Интересно, в холопе моем навсегда конгениальный интеллект прорезался, или как шишка заживет снова дебилом станет?
Никто нас особо не уговаривал ехать на пропахших навозом телегах. Да и на изменение в поведении Нафани похоже обратил внимание только я.
Колыван отсчитывал медяки (совершенно не похожие чеканкой на имеющиеся у меня), рассчитываясь за еду и товар. Трактирщик гремел горшками за полуприкрытой дверью, и громко ругал перепивших браги защитников Родины. Степан пядь за пядью осматривал двор трактира. Выглядел он уже намного лучше. Еще бы, я ведь его по ходу дела подлечивал, так что он уже почти полностью здоров.
Нафаня кончил пятиминутную лекцию о химико-физических свойствах навоза коровьего обыкновенного и переключился на экосистему плодородного слоя в целом. Столько нового о червях, бактериях и микроорганизмах я и из Вики бы не подчерпнул.
Рассказывая о червях-гермафродитах, он запнулся. Но лишь на полсекунды, не больше. И вдруг, неожиданно, перескочил на андрогинов и Платоновский «Пир». Когда он начал доказывать какую-то маловразумительную теорему, я понял, сейчас моя челюсть брякнется на землю. Нужно срочно принимать меры.
— Так, стоп, стоп! — замахал я руками перед его лицом. — Ты это… Что с тобой? Откуда все это знаешь?
