– Да. Я художник. На «Ленфильме». Художник типа говно. Я давно уже не пишу, только работаю. И если кто-то мне говорит: ты, мол, используешь одни и те же приемы, не растешь профессионально, я отвечаю, что меня приглашают, и ладно. А этот кто-то мне эдак презрительно, с поджатыми губами: «Ну, если тебе только это надо, а творчество тебя не интересует…» – Костя повернулся к Маше: – Зачем тебе с кем-то толкаться, Принцесса?
Маша обиженно смотрела в сторону полными слез глазами. Ей совсем не хотелось ведать искусством.
Костя постучался в кабинет к декану в Академии художеств. Толстуха декан занимала свое место последние сто лет и славилась тем, что никого не принимала по блату.
– Ну и что? – басом спросила она, едва взглянув на Костю.
– Девочка мне как родная. Знаете, хочется быть уверенным, что поступит… Она внучка академика Раевского, – зачем-то добавил он.
Декан молчала. «Есть же у некоторых дар так долго держать паузу в разговоре, что ты начинаешь глупо егозить, преданно заглядывая в глаза», – думал Костя.
– А… что я могу для вас сделать? – промямлил он сакраментальный вопрос, намекая на то, что он тоже небезызвестный в этом мире человек и кое-чего стоит.
– Возьмите кисть и покрасьте стены в коридоре, – ответила декан.
Костя посмотрел на нее в ошеломлении, будто она только что встала, вышла из-за стола и с размаху прошлась пыльной тряпкой по его лицу. Наконец, вдоволь насладившись растерянностью просителя, толстуха милостиво спросила:
– Учиться-то ваша Принцесса, внучка академика, умеет?
– Учится чудно-с, – поклонился Костя. – Раевская Мария Юрьевна наше фамилие-с. Благодарствую.
Тоненькая джинсовая Маша, такая скромно-модная, золотые сережки-колечки, золотой кувшинчик на тонкой цепочке лежит на полной груди, обтянутой белой рубашкой… Маша стояла в курилке Мухи, как выставленная из буфета нарядная чашка. Вместе с Машей на искусствоведении в Академии художеств учились нарядные, скучненькие, надменные, в меру склонные к «прекрасному» девочки из хороших семей. Факультет культурных невест, как филфак. Дружбы с ними получались легко, но было скучновато, все равно как долго лизать леденец, чувствуя, как постепенно истончается вкус. В сентябре Маша отправилась в Муху навестить подружку, с которой прежде училась в художественной школе. Подружка поступила на «Моделирование костюма» и взахлеб рассказывала Маше, какие потрясающие люди учатся в Мухе, поэтому ознакомительный поход в другой институт был для Маши как вылазка разведчика.
