– Да хоть на сто восемнадцать! Гете было семьдесят, когда в него влюбилась восемнадцатилетняя девушка!
К литературным примерам и фактам из жизни разных замечательных людей Нина относилась почтительно и быстро вильнула в сторону.
– А он невысокий и худой! И фигура у него не как у Атланта! Помнишь, Машка, как мы говорили, что никогда такие красивые мужчины нам не встретятся, а других любить невозможно, поэтому лучше уж мы вообще никогда не будем никого любить.
Маша кивнула:
– Да, стояли и гладили Атлантам ноги! Так вот! Мы вчера встречались в Румянцевском садике. Он мне сказал, что он никого еще не любил, как меня. Поцеловал меня, потом у меня как будто отнялись ноги… и руки тоже… потом он погладил меня по голове, – Маша повела Нининой рукой по воздуху вокруг своих волос, – и тогда у меня отнялась голова… Знаешь, я вот что решила – мне надо ему отдаться! – Она смотрела на Нину решительно и грустно и даже легонько, на две слезы, всплакнула. Как героиня фильма, когда сообщает герою, что, беременная, уезжает от него в тайгу. – Ведь если он не будет со мной… ну, ты понимаешь, тогда он будет встречаться с другими женщинами… он же взрослый мужчина!
Нина изредка пробовала придумать для Маши что-нибудь необыкновенное, но любая история в обмен на пышное Машино вранье была, конечно же, медным грошем. А Машка врала так красиво! А вдруг на этот раз не врет, как обычно? И рассказывает неохотно, и вон как дрожит… Что же делать? Пойти все рассказать Юрию Сергеевичу? «Машку надо спасать», – думала Нина.
Аркадия Васильевна втащила в комнату детское корытце с бельем, заглянула в палатку под парусами.
– Ну-ка, девочки, секретики на стол! – пошутила она и принялась развешивать белье.
– Тетя Аркаша! – кинулась к ней Маша. – У вас кофта не на те пуговицы застегнута, дайте поправлю.
– Да как с утра застегнула, так и хожу по вызовам. Потом стирала – присесть некогда, не то что в зеркало на себя взглянуть. – Аркадия Васильевна одернула толстую вязаную кофту, обдав Машу запахом вчерашнего пота. – Машка, горло покажи! Быстро скажи «а-а-а», тебе говорят!
– А-а-а! – замычала Маша в теплом тети-Аркашином захвате.
– Язык обложенный! Что ела?
– Мам, я Машу провожу и в душ! – затараторила Нина, увлекая подругу к дверям.
– Зачем ты, Нинуля, каждый день душ принимаешь? Грязная, что ли… – высунулась Аркадия Васильевна из-под наволочки, но девочки уже скрылись в прихожей.
– Машенька, я тебя прошу, брось ты все это, – прошептала Нина, – ты только представь, Берта Семеновна с Сергеем Ивановичем узнают… подумать страшно!
