– Вы все, наши дети, можете считать, что при вступлении в мир вас поцеловали феи, – добавил Юрий Сергеевич, – и Наташу, и Бобу, и Гарика.
Наташа улыбнулась. Из всей компании только она одна не писала, не рисовала и не снималась в кино.
– Феи… – мечтательно повторила Маша и, подумав, испуганно спросила: – А вдруг за углом притаилась злобная фея Карабос? Ну, та самая, которую не пригласили на бал, и она за это наслала какую-то гадость?
– Никаких злобных Карабос рядом с вами и в помине не было, – твердо возразила Берта Семеновна. – Я точно знаю.
– Ну, это самое… Чё вы не как люди-то сегодня? И не попели… – Баба Сима переминалась с ноги на ногу на пороге кухни. – А то давайте, я могу спеть…
Никто не обратил на нее внимания, и женщина обиженно скуксилась в углу.
– Алла, проводи меня, – велела Берта Семеновна.
Когда красная от гордости Аллочка повела Берту Семеновну домой, Костя взял гитару, и под пощипывание струн бедняжка баба Сима радостно подняла коротко остриженную седую головенку со смешным чубчиком и с готовностью начала приплясывать на месте, показывая, что к веселью полностью готова.
Маша почувствовала, как внутри нее забулькали пузырьки. Когда Костя пел, что-то менялось в нем, а может быть, в ней самой… – Дядя Федор, спой Вертинского, – попросила она.
Где вы теперь, кто вам целует пальцы…
Маша и баба Сима сидели рядом, обе – подперев голову рукой, с одинаковым благостным выражением лица.
В прихожей Юрий Сергеевич, улучив момент, не так незаметно, когда все замечают, а по-настоящему незаметно, вложил Аллочке в руку конверт с деньгами.
– Ты нас очень обяжешь, Аллочка, и Володю и меня, если не станешь благодарить…
Аллочка кивнула, и мгновенная улыбка пробежала по ее потухшему к вечеру лицу. Никто не заметил, лишь Наташа скользнула взглядом и тут же потупилась.
– Кстати, Марципаныч… ты опять не удержался, присочинил… Эх ты, гражданин Соврамши… – прошептал Маше Костя.
– Что соврамши? – невинно переспросила Маша.
– Роль-то твоя не главная, а вторая, врушка ты заморская…
– Главная, неглавная, потом разберемся… что уже, и приврать нельзя человеку на радостях…
Зина с Аллочкой еще немного поговорили во дворе, возле машины Любинских.
– Может, мы вас подвезем? – предложил Боба.
– Бобе с мамой и Аллочке с Наташей не поместиться сзади, – с сожалением ответил Володя, подчеркивая ироническим жестом габариты жены. – А Гарик может только на переднем сиденье…
С переднего сиденья нетерпеливо махнул Гарик, и, еще раз расцеловавшись с Наташей и Аллочкой, Зина наконец забралась на заднее сиденье, потеснив старшего сына.
