В подвижнических словах необыкновенно полно излагается учение этого первого, только зарождавшегося тогда монашества. Авва Исаия черпает вдохновение прежде всего в своем общении с великими старцами, изречения которых собраны в «Патерике». По словам Р. Драге, уроки аввы Исаии, этого мудреца «среди мудрецов по ясности и глубине христианского миросозерцания и знанию человеческого сердца», представляют собой замечательное свидетельство об особенностях египетского полуотшельничества. Эти уроки передают жизнь и дух пустынников даже живее и убедительнее, чем изречения классического «Патерика», и передают во всех подробностях, с большой точностью и достоверностью.
В этом аскетическом сочинении можно заметить отголосок учения Евагрия Понтийского, который вначале какое-то время жил рядом со святым Григорием Богословом, а затем стал монахом в Египетской пустыне, где и умер в 399 году. Евагрий собрал наставления прежних отцов и, благодаря своей высокой образованности, изложил их учение в более разработанной форме, что в дальнейшем оказало влияние на всю православную духовную письменность. Очевидно, что Евагрий, ставший учеником Оригена уже после его смерти, перенял от этого великого александрийского церковного писателя смелые теоретические рассуждения о происхождении душ и всеобщем апокатастасисе в конце веков. Впрочем, авва Исаия, равно как и Кассиан и другие писатели монашества той поры, был далек от подобных воззрений, осужденных в последующее время.
Р. Драге приводит одно изречение, которое показывает, как авва Исаия стоит возле святого Макария Египетского и записывает его слова на дощечки. Но каким бы в действительности ни было происхождение «Духовных бесед», приписываемых святому Макарию, конечно же, между изложенным в этих беседах преданием (которое составляет, вместе с изречениями старцев-пустынников и сочинениями Евагрия, один из главных источников духовного учения греческих и сирийских писателей) и словами аввы Исаии точки соприкосновения есть. Это предание во многом способствовало пониманию того, насколько важно значение сердца и «духовных чувств» на высших ступенях молитвы.
Таким богатейшим наследием и воспользовался авва Исаия, и ему удалось выразить его наилучшим образом. Четырнадцать веков спустя старец Эмилиан постарался, так сказать, воскресить его труд и сделать доступным для людей XXI века. Но возникает вопрос: «Предназначено ли это учение только для монашествующих?» Конечно, старец Эмилиан, как и авва Исаия, обращался непосредственно к ним. Но духовная жизнь едина. Монах и мирянин преследуют одну и ту же цель; и средства, которые они должны использовать, одни и те же, только применять их они могут по-разному, соответственно многообразию жизненных условий. И здесь всегда нужно рассуждение опытного духовного отца, если человек хочет преуспеть и оградить себя от прелести.
