Рассматривая эстонский путь к независимости, мы прежде всего сталкиваемся с проблемой источников и проблемой периодизации.
Как справедливо отметил Т. Вахтер, в Эстонии многие документы оказались утрачены. К примеру, документы народного фронта Эстонии, безусловно имеющие историческую ценность, были найдены спустя много лет, и то частично[115]. Отметим, что в научной литературе до настоящего времени вопрос о периодизации не ставился. Есть лишь одна работа, написанная А. Парком, который проанализировал переломные моменты краха советской системы в Эстонии. Парк различает следующие стадии распада системы: «революция сверху» в 1985 г. (первые «вспышки» которой, по мнению Парка, были инициированы Москвой); восстание интеллигенции в 1986 г. (через которое он определяет социальный контекст первых инициатив); воссоздание национальных символов в 1987 г. (демонстрация в День Памяти, маркирующая начало народной мобилизации); и, наконец, массовое оппозиционное движение и переориентация правящей элиты между 1988 и 1990 г.[116] Такой подход возможен, но в 1985 и 1986 годах в Эстонии, как, впрочем, и в СССР, никаких восстаний не было. С оценкой событий 1987 года следует полностью согласиться, однако крах системы завершился не в 1990-м, и даже не в 1991-м, а в 1992 году, о чем будет написано далее.
В связи с вышеизложенным предлагается следующий подход:
1-й период. 23 августа 1987 года – 17 июня 1989 года.
2-й период. Июнь 1989 – март 1990 года.
3-й период. Март 1990 – октябрь 1992 года.
Начало первого периода можно диагностировать достаточно четко. 23 августа 1987 года в центре Таллина прошел митинг, связанный с очередной годовщиной советско-германских договоренностей 1939 года. Это событие отмечено как ключевое в процессе борьбы за независимость во многих работах[117]. В отличие от предшествующих годовщин, противодействия организаторам митинга оказано не было. Предполагать, что КГБ ЭССР был не в курсе указанных событий, организованных диссидентами, вышедшими на свободу при М.С. Горбачеве, и некоторыми представителями творческой интеллигенции, нет оснований. Равным образом было бы ошибкой предполагать самостоятельность республиканского руководства при выборе формы реакции на готовящееся мероприятие. С этого мероприятия началась консолидация наиболее радикальных элементов в формирующейся политической элите Эстонии. Пройдя многочисленные трансформации, о которых будет написано далее, организаторы митинга, их последователи и идеологические соратники прочно и надолго захватят эстонский политический олимп.
