Очи менестреля заволокло влагой.
— Ваши пейзанки, милорд, не дают мне проходу, я уже отчаялся скрыться от них.
Я посторонилась, приглашая гостя в комнату:
— Видимо, виной тому ваши таланты менестреля?
— Тогда зачем каждая из них пытается залезть мне в штаны?
Возмущенный юноша прошествовал в спальню, уселся на краешек кровати и водрузил на колени мандолину. Я покачала головой. Кажется, мое воинство несколько увлеклось праведной местью и теперь наказывает всех подряд. Меня посетило нечто вроде осознания ответственности за происходящее. Станислас шмыгнул носом. Что ж, придется его спасти вторично.
— Я пытался разыскать девушку, Мари Сюзетт, — пожаловался менестрель, когда понял, что гнать его прочь не будут. — И, представьте, познакомился с двумя Мари и пятком Сюзетт, и каждая из них, каждая… — Он смолк, будто не в силах справиться с чувствами.
«Экий размазня», — подумала я, а вслух спросила:
— И для чего же вы разыскивали таинственную Мари Сюзетт?
— Поблагодарить. Эта милая девушка спасла меня от участи, что страшнее смерти…
Мандолина в его руках ожила, и слух мой усладили два первых куплета баллады, которая очень скоро стала популярной. Таким он мне даже нравился. Не шмыгал носом, не стенал, не озирался боязливо.
— Вы путешествуете в столицу? — спросила я, когда менестрель признался, что дальше он еще не сочинил.
— Да, госпожа наша Аврора призывает ко двору… А впрочем, вы об этом осведомлены. Когда я услышал вашу речь, граф, подумал, что могу предложить вам себя в качестве спутника. Меня сопровождает небольшой конный отряд, и я…
Если бы я действительно собиралась покорять столицу, предложение доремарского наследника было бы весьма кстати. Шерези не могут себе позволить конного отряда, да и пешего не могут, а путешествие могло бы занять дней пять, столичный замок Ардер располагался в глубине материка, если верить картам, в четырехстах лье от нашей провинции.
Я велеречиво поблагодарила Станисласа, а затем, так и не дав четкого ответа, сменила тему:
— Вас влечет стезя царедворца или вы, как и я, отдали свое сердце прекрасной Авроре?
— О да, она моя дама. — Менестрель благоговейно закатил глаза. — Она дама сердца каждого благородного мужа нашего королевства!
«Но ради фаты Илоретты ей пришлось потесниться», — проказливо подумала я. К слову, ирония моя была слегка несправедлива. Для рыцаря наличие самой главной женщины в жизни, путеводной звезды и далее по тексту (все же баллад я наслушалась сегодня преизрядно) не перечеркивало возможности легких интрижек. Ведь куртуазная любовь, она всегда безответна, а природа мужская требует кроме нектара и мяса с хлебом, если можно так выразиться.
