— Это кровь? — донеслось с порога.
Я подняла голову и тряхнула ею, отбрасывая со лба непослушную прядку.
Делиться едой я ни с кем не намеревалась. Юная дева, нарушившая мое уединение, была настроена решительно.
— Я спрашиваю, девка, что за дрянь ты жрешь?
Видимо, незнакомка решила, что собеседница ее глуховата, ибо второй вопрос произнесла громко, почти перейдя на крик.
Была она девой мощной, плечистой и щекастой, в очень узком парчовом платье с меховой оторочкой и в высоком эннене, из-под которого на плечи спускались две каштановых намасленных косы, перевитых золоченым шнуром.
Я кашлянула, вытерла подбородок тыльной стороной ладони и спокойно ответила:
— Чего желаете, сударыня?
Она смерила меня недовольным взглядом, глазки были под стать деве — цепкие щелочки. Интересно, кто она такая? Неужели родственница? У дядюшки Фроше, кажется, дочери имеются. Одета она богато, а эннен такой высоты дозволено в Ардере носить благородной даме с титулом не ниже баронского. Для тетушки слишком молода, значит, точно — кузина. Я неторопливо допила молоко, отставила кружку, затем поднялась из-за стола и, подойдя к рукомойнику, умылась, не забыв затем натянуть чепец поглубже, так, что крылья его прикрыли большую часть лица. За моей спиной происходила, видимо, некая работа мысли, потому что, обернувшись, я была удостоена высокомерной улыбки.
— Ты, наверное, служанка?
— Вы невероятно проницательны, сударыня.
— Здесь работаешь? — Она обвела пухлой ручкой кухню.
— Ничего от вас не скроешь.
Сарказма незнакомка не распознала, потому плюхнулась на тесаный табурет и сложила руки перед собой.
— Рассказывай!
Я поклонилась:
— О прошлом годе та история произошла, в лютый мороз календовый. Один менестрель отправился в полночь на кладбище…
— Ты дурочка? О графе рассказывай, говорю. О господине своем.
— Хорошо. — Я степенно поклонилась. — О прошлом годе та история произошла. Господин мой, граф Шерези, отправился в полночь на кладбище и встретил там менестреля.
Дева стукнула кулаком по столу.
— Дура! — Глазки-щелочки еще немного прищурились. — Я прикажу тебя выпороть, тупая девка.
— Я просто только одну историю знаю, сударыня. Она потешная очень.
Ага, выпороть она меня прикажет. По какому, позвольте узнать, праву? Слуг могут наказывать только господа. Это их святое право и обязанность.
В кухню проскользнула еще одна дева, такая же юная и так же богато разодетая, затем еще одна.
— Кло, ты скоро? Батюшка велит поторопиться, нас будут представлять графу. Клозетта!
