Опять на кухни что-то звякнуло. Да что он там делает?! Я гневно запахнул на себе шелковый халат и вышел из спальни. Вся кухня была выполнена в белом металлике, создавая эффект операционной. Мне не нравилось, но Метью было так комфортно, и я не лез со своими предпочтениями: это его дом, в конце концов. Сейчас горели только несколько подсветок на полу, поэтому я чувствовал себя уютней в этой стерильной обстановке.
- Мэтт, - позвал я его.
Мэтью вздрогнул и повернулся ко мне лицом. Взгляд его был растерянным и немного испуганным. А может, мне показалось. Но вот морщинка точно залегла между темных бровей.
- Ты решил всю посуду перебить?
- Да нет, ничего не разбилось, - как-то натянуто улыбнулся он, - слушай, думаю, простой глинтвейн мне не поможет, пойду выпью какое-нибудь легкое успокоительное.
- Эй, да перестань, - я положил ладонь ему на голую грудь, когда он проходил мимо, - расслабься, я выкручусь.
Моя рука скользнула вниз, к животу и потом за спину, под халат, обняв за талию. Мэтью обхватил меня одной рукой за плечи, а другую запустил в волосы на затылке.
- Я знаю, солнце, знаю, - ответил он мне, и мягко поцеловал, - все будет хорошо. Пей глинтвейн, я сейчас приду.
Я отпустил его и подошел к столу, где стоял бокал с темно-розовой жидкостью. Бокал был расслабляюще теплым, мне сразу стало хорошо и уютно. Я поднес его к губам и прежде чем пить, втянул носом аромат трав. Меня переполнила благодарность и нежность к Мэтту. Он всегда был необычайно внимателен ко мне, предугадывая мои желания на шаг вперед. Я считал, что мне невероятно повезло с выбором супруга, и в свои тридцать лет не боялся связать себя с ним узами брака.
Я нахмурился, увидев небольшое пятно желтоватой жидкости, совсем неэстетично растекшуюся по белой столешнице. Окунув в жидкость палец, поднес его к носу и понюхал. Запах был хорошо знаком. Это был запах ядовитого фермента одной тропической рыбы, который вызывал полный паралич мускулатуры тела, и отравленный умирал от остановки сердца раньше, чем успел бы задохнуться. Наши лаборатории использовали этот фермент для изготовления сильнейшего анестетика, который не вызывал поражение нервной системы.
Вопрос напрашивался сам собой: откуда здесь это? И главное - для чего?
Хотя, если учесть то, что этот фермент имеет белковое происхождение, и в чистом виде полностью распадается в мертвом уже организме за два часа, то ответ напрашивался сам собой, но я гнал его из-за абсурдности мотивов.
