- Не вырывайся, птичка, расслабься, - Торият с пугающим участием взглянул на меня вверх ногами. – Ты сам не понимаешь своей выгоды.
- Пошли на хрен, - просипел я. – Охрана!
- Да нет там никого, думаешь, им самим не надоела эта возня вокруг тебя? – сказал Торият, устало вздохнув.
Комбез разошёлся под чем-то острым, затем и плавки. Я весь сжался и скрючился от страха и холода, а когда из пасти хнурта выползло нечто серое и скользкое, похожее на уродливый бутон, я заорал, надрывая горло. «Бутон» раскрылся лепестками с мелкими, как иголки, зубами.
- Недоносок, - зашипел Торият, - спрячь! Я не хочу из-за тебя в карцере сидеть!
Мерзость спряталась и я увидел перекошенное лицо Звуро.
- Нет, - я дернулся всем телом, пытаясь сбросить с себя ублюдка, - Нет! Нет! Нет!
Неконтролируемый ужас, животный страх стали сотрясать мое тело в судорогах, в последних отчаянных попытках вырваться. Мне удалось освободить ноги, и я стал беспорядочно молотить ими. Я впечатывал удары в хнурта, он пытался схватить меня за щиколотки, я вырывался и снова бил.
- Да переверни его! – взревел Звуро.
Торият одним рывком перекатил меня на живот, и я снова заорал. Резкий толчок в затылок впечатал меня лицом в пол. На мгновение я был дезориентирован, только гул и расплывающиеся цветные пятна перед глазами. Влажные шершавые ладони настойчиво раздвинули ягодицы, раздирая кожу до крови когтями. Острая боль полыхнула красным заревом перед глазами, я задергал руками в цепких пальцах Торията, замычал, не в силах вдохнуть и закричать.
- Не… надо…
Меня вздернули на четвереньки как секс-игрушку, но толчки валили на живот, колени разъезжались, сбиваясь до синяков.
Этот кошмар длился бесконечно. Снова и снова. Замкнутый круг. Я перестал чувствовать боль. Меня вообще здесь не было.
С моим телом что-то делали, переворачивали, использовали, пачкали. Все не по-настоящему.
А что было в моей жизни настоящим? Я родился-то не как большинство. Все обман, я сам – красивая обманка, а то, что внутри, должно вызывать отвращение…
Мэтью. Мэтью оказался безжалостной ложью, страшной и горькой. Все слова, сказанные им – ложь. Все прикосновения – ложь. Чувства – ложь…
А что было правдой?.. Алекс, твои красивые карие глаза тоже мне врали?...
Хлесткий удар по лицу заставил меня сфокусироваться на настоящем. Боль с новой силой ворвалась в тело. Звуро скалился и вбивался в меня, скалился и вбивался…
- Кончай уже, сука, - просипел я.
Он схватил меня одной рукой за горло, пробивая кожу когтями. Кожа хрустнула как яблочная кожура. Воздух стал для меня не доступен. Перед глазами заплясала черная мошкара, заполняя собой все поле зрения.
