Что касается Сысоева, то он работник очень хороший, но на том заводе в десять раз нужнее, чем здесь, так как он отвечает за работу двенадцати тысяч станков. Другого такого главного механика в короткий срок не найти. Так что, с моей точки зрения, вы товарища Берию дезинформируете и пишете, простите меня за грубость, чистую чушь.
Ткаченко сложил бумажку, положил в карман и уехал.
Было это часа в три-четыре дня. Новиков занимался текущими делами. Думал, конечно, о том, что там этот чудило отправил в Москву, но опять же, обратите внимание, как он разговаривал с проверяющим – генерала-чекиста Новиков совершенно не боялся.
Вот что было дальше: «Уже после трех часов ночи раздается звонок по ВЧ.
– Новиков?
– Да!
– Здравствуй, говорит Берия. Кто у тебя эти начальники цехов… как их… Викторов и Афанасьев?
Я объяснил, что это очень хорошие товарищи, молодые, работают с энтузиазмом, программу выполняют. Я к ним никаких претензий не имею.
– А как Дубовой работает?
Я сказал, что очень старается, а я у него хорошая подмога, во всяком случае, все делаю, чтобы на заводе все было нормально.
– А кто такой Сысоев?
Я объяснил важность фигуры главного механика на таком гиганте, как завод № 14.
– Слушай, а где Ткаченко?
В этот момент Ткаченко появляется в дверях. Я отвечаю:
– Он куда-то уходил, а сейчас вот появился в дверях.
– Дай ему трубку.
Ткаченко берет трубку. Дальше слышу через каждые три-четыре слова такой мат, что… Короче, смысл сводился к следующему: «Я зачем тебя, сволочь такая, посылал к Новикову – шпионить за ним или помогать ему? За твою телеграмму ты, такая-то б…, подлежишь расстрелу. Я до тебя доберусь. Не тем делом ты занялся, я тебя помогать послал, а ты чем занимаешься? По привычке кляузы разводишь на хороших работников? Расстреляю».
Ткаченко стоит не бледный, а синий и только бормочет бесконечно: «Слушаюсь, товарищ нарком».
Затем Берия бросил трубку. Такого «воспитания» я в жизни не слышал ни раньше, ни позднее. После этого случая Ткаченко ко мне не появлялся примерно дней десять. А вскоре и совсем уехал куда-то».
И, несколько ниже, Новиков со вздохом добавляет: «После войны «шефство» Берии над нами закончилось. И снова посыпались аресты…»
В органах опять возобладали непотопляемые Ткаченки. И имя им легион».
Из генерал-лейтенантов государственной безопасности фамилию Ткаченко носил только один – Иван Максимович. Мы уже сталкивались со стилем работы Прудниковой с источниками, поэтому можем не удивляться тому, что Ткаченко «перестарался» до войны в Литве, будучи в это время… на Украине. Уполномоченным НКГБ СССР по Литовской ССР Иван Максимович стал только в 1945 году.
