После «бани» на секретариате в тот же день, вечером, позвонил Володя Бондаренко и не без горделивости поведал, что о нашем «погроме» в СП РФ сообщил «Голос Америки». Это уже — по тем мутным временам — была маленькая слава. Кроме удивления, какое ИМ дело до нашего посконного еженедельника «Литературная Россия», я ничего не почувствовал. Почти...
Статью в «Нашем современнике» напечатали. Даже больше — заказали обзор и следующего года. Я сделал. Напечатали и его. К слову, до сих пор радуюсь, что убрал из текста анализ неудачных стихов Виктора Бокова. Потому что с опозданием осознал, что это тот самый Боков, на чьи слова созданы легендарные русские песни «Оренбургский пуховый платок», «На побывку едет молодой моряк!», «Гляжу в поля просторные»... песни, которые люблю с детства! Тот Боков, чьи стихи зачастую воспринимались как народные. Вот стыд и урок! Да и позднее покаяние...
Закончилась «эпопея» с «Литературной Россией» обыденно и предсказуемо: М.Колосова с еженедельника сняли. Правда, до этого неприятного для редакции события еженедельник успел сделать два красноречивых жеста.
Сначала неизвестный литератор (под псевдонимом) напечатал целый разворот против нашего выступления на Комсомольском, в основном «навалившись» на меня, не стесняясь личных оскорблений и даже подозрений в холуйстве перед Бондаревым, а буквально через пару номеров «ЛР» опубликовала громкую, ставшую тогда знаменитой, статью Георгия Куницына о судьбах русского романа «Пришло ли времечко?», которую, кстати, поостереглась опубликовать прогрессивная «Литгазета».
Выходило в итоге совсем по принципу «хороший отец за дурного сына не отвечает!». Но я ликовал за отца, хвастался руганью в свой адрес, шутливо задираясь к родителю: «Вот, папа, тебя в “Литературной России” величают, а твоего сына позорят!»
Уже после смерти отца, в 1996 году, я обнаружил в бумагах черновик написанного им от руки письма к Бондареву. Это письмо касалось меня.
Привожу выдержку из него:
«Уважаемый господин председатель! 4 июня 1992 года в кулуарах IX съезда писателей в присутствии свидетелей (писателей Валерия Поваляева и Михаила Шевченко) Вы бросили мне буквально в лицо — в самой неприличной форме — оскорбление по адресу моего сына Владимира, уважаемого литературного критика, заместителя председателя Приемной комиссии Вами же возглавляемого писательского союза и члена его Правления. Вы нанесли тем самым оскорбление и ему, и мне, как его отцу, убежденному в его профессиональной и человеческой порядочности. И Вы при этом не дали мне даже самой возможности тут же Вам ответить, как надлежит по нравственному закону. Вы с удивительной поспешностью скрылись. Вероятно, привыкнув к безответности со стороны Ваших свободно-подданных. Не поэтому ли Вы и сочли, что разговор наш окончен на этой барской Вашей выходке?»
