Книжные тайны, загадки, преступления | страница 50

В каталогах Сулакадзева встречаются названия рукописей, из которых следует, что он был обладателем уникальных «сокровищ славянской древности». Чего стоят «Молитвенник св. великого князя Владимира, которым его благословлял дядя его Добрыня», «Иудино послание, рукопись на славянском языке второго века, претрудно читать, на шкуре» или «Поточник, рукопись 8 века, жреца Солнцеслава»! И тому подобные.

Всего у Сулакадзева хранилось 290 рукописей. Среди них действительно было немало старинных и редких литературных памятников. Но, к сожалению, собиратель испортил не один древний манускрипт, собственноручно украсив его «приписками», якобы сделанными мнимыми прежними владельцами или читателями.

Язык сфабрикованных Сулакадзевым рукописей представлял собой бессвязный набор слов, причем чем древнее был текст, тем очевиднее бессвязность. Главным свойством древнего стиля Сулакадзев, судя по всему, считал его загадочность, «тёмность». Пытаясь имитировать «древность», он стремился к максимальной непонятности, наивно полагая, что важным признаком древнего языка является полное отсутствие грамматических правил.

Если сулакадзевские «бояновы песни» и «велесовские вещания» не нашли признания у любителей русской старины (ну не дотягивал Сулакадзев как поэт и стилист до уровня Макферсона!), то совершенно иначе сложилась судьба чешской Краледворской рукописи, спор о которой выплеснулся за пределы научных кругов и затянулся на сто пятьдесят лет.

В1817 году Вацлав Ганка, секретарь чешского литературного общества и автор сборника из двенадцати стихотворений, отправился для научной работы в захолустный провинциальный городок Краледвор.