Детский совок выпал из рук мальчишки. Медленно осыпались песчинки с игрушечного замка. Вода ручейками стекала со спины чудовища. Крокодил повернул голову...
"Он сожрет обоих, - подумал пастух. - И женщину, и ребенка. Спина матери не спасет малыша от страшных зубов хищника".
У Хоуса в руках был только деревянный посох, но, забыв про все на свете, он бросился наперерез коричневому убийце.
Шаг!
Мозаика... Паззлы... Деталь к детали... Глазами этого не увидишь, но теперь ему было ясно: нет трехмерного мира, нет линейного времени. Дело лишь в вековой привычке видеть все именно так. Нет прошлого и будущего, как нет множества миров. Это - лишь отражения одной реальности. И по световому лучу, пронзившему кривые зеркала, он приближается к неизвестному пока Центру, а все, что внутри, - происходит с ним самим: сейчас, везде и всегда. И еще он понял: все отражения многомерного Зла - хищные щупальца, ленивыми спиралями стекающие по сторонам, - в этот миг, во многих мирах, выступили против него. Он один, совсем один, но должен победить их! Обрубить. Все!
Еще шаг!
Вторая голова дракона, харкая черной кровью, захрипела у ног рыцаря.
Бесчисленные вереницы жизней разворачивались внутри Хоуса: столько зла и боли, столько боли и зла, столько отражений!
Не останавливаться!
Сердце расплавилось и покинуло пилота, облачком пара, не выдержав пытки. Один человек не может брать на себя так много...
Но - шаг!
Крокодил извивался на земле, судорожно вертел головой, стараясь мощными челюстями переломить посох, что Хоус забил ему поперек глотки. Левая рука человека свисала вниз безжизненной плетью. Страшилище било хвостом, извивалось, но ничего не могло сделать. "Теперь я не игрок", - отрешенно подумал Хоус. Кость торчала из руки, но он не чувствовал боли.
Новый шаг...
Визжал, израненный десятками страшных ударов Минотавр, истекая кровью.
Стальные клинья были слишком коротки, чтобы нанести последний, решающий удар в сердце. А когти монстра могли в любой момент порвать тело воина еще раз.
- Эта женщина принадлежит мне! - крикнул распаленный боем Хоус черному от гнева Харонту. "Эта женщина принадлежит мне. До самой смерти", прошептал он, перехватывая поудобнее стальной клин. Одна рука человека уже не способна была держать оружие, но воин все же извернулся, нанося смертельный удар в глаз чудовищу. И в тот же миг Харонт завыл от боли. Почему Харонт? Нет, не Харонт.
Отражения перепутались с реальностью. Обожженные спирали-щупальца свернулись в тугой ядовитый клубок. Зеркала осыпались миллионами осколков...
