– Неужели ты уже ноешь? – фыркнул он. – А я собирался сам довести тебя до слез.
Я закрываю глаза и делаю вдох такой глубокий, насколько позволяют легкие. Перья. Пыль. Лаванда. Вода крепостного рва.
А еще этот слегка едкий запах, который, если верить Базу, идет от мервульфов.
При Базе темы мервульфов лучше не касаться: иногда он высовывается из нашего окна и плюет в ров, просто чтобы позлить их.
Будь мой сосед здесь, то все бы затмил запах его дорогущего мыла… Я делаю глубокий вдох, пытаясь уловить кедровую нотку.
Возле двери что-то гремит. Я вскакиваю на ноги, хватаясь за бедро и снова призывая Меч Магов. Уже в третий раз за сегодняшний день. Может, и убирать его не стоит. Магическая формула призыва – единственное, что всегда получается у меня на ура. Правда, она не похожа на другие заклинания. Скорее на клятву: «Во имя правды. Во имя храбрости. Во имя защиты слабых. Перед лицом могущества. За магию, мудрость и добро».
Клинок может и не появиться.
Да, Меч Магов мой, но он никому не принадлежит. Он покажется только в том случае, если доверяет тебе.
В моей ладони материализуется эфес, и я подношу клинок к плечу, когда в дверях появляется Пенелопа.
Я тут же опускаю меч.
– Нечестно, что ты такое вытворяешь, – говорю я.
Она пожимает плечами и плюхается на кровать База.
На моем лице расползается улыбка.
– Нечестно, что ты можешь проникнуть сквозь парадный вход.
Пенелопа снова пожимает плечами и кладет под голову подушку База.
– Если Баз узнает, что ты садилась на его кровать, – говорю я, – то убьет тебя.
– Пусть попробует.
Я чуть поворачиваю запястье, и меч исчезает.
– Выглядишь жутко, – говорит Пенелопа.
– По пути сюда наткнулся на гоблина.
– Почему бы им просто не выбрать следующего короля голосованием?
Она говорит непринужденным тоном, но я знаю, что в этот момент Пенелопа оценивает, все ли со мной в порядке. Когда она видела меня в последний раз, я был весь в лохмотьях и держался на ногах только благодаря заклинаниям. Когда же я в последний раз видел Пенни, все кругом рушилось…
Мы вырвались из лап Тоскливиуса, помчались в Уотфорд и появились в Белой Часовне посреди церемонии окончания учебного года – бедняжка Элспет как раз принимала грамоту за восемь лет идеальной посещаемости. У меня все еще шла кровь (сочилась из пор, и никто не знал почему), Пенни плакала. Родные Пенелопы тоже были там, как и семьи других учеников, и ее мать принялась кричать на Мага: «Посмотри на них – это твоя вина!» А потом между ними вырос Примал и закричал в ответ. Наверное, люди решили, что Тоскливиус преследует нас с Пенни, и, вооружившись палочками, выбежали из Часовни. Все это напоминало привычную для меня катастрофу, без которой не обходится окончание ни одного курса, только умноженную на сто. Правда, на этот раз катастрофа обернулась концом света.
