Невидимая девочка и другие истории | страница 9
Просто бедный папа решил, что если он возьмёт свои слова обратно, то хомса никогда ему больше не поверит.
Поэтому на закате хомса отправился спать без ужина, страшно обиженный на папу и маму. Конечно, они частенько с ним плохо обращались, но так — ещё никогда. И хомса решил уйти из дома. Не для того, чтобы их наказать, он просто почувствовал вдруг, что бесконечно устал от них и от их неспособности увидеть и понять, что́ по-настоящему важно или опасно.
Они провели черту, разделив мир на две части, и сказали, что с одной стороны — правда, что в неё можно верить и ей можно пользоваться, а с другой — сплошь выдумки и ненужная чепуха.
— Что бы они делали, окажись они лицом к лицу с хотомомбом? — бормотал хомса, на цыпочках спускаясь по лестнице на задний двор. — То-то удивились бы! Или с болотной змеёй. Я мог бы послать им одну — в ящике. Со стеклянной крышкой — всё-таки я не хочу, чтобы змея их сожрала.
Хомса пошёл на запретное болото, чтобы доказать самому себе, что он самостоятельный. Теперь болото было синее, почти чёрное, а небо — зелёное. На горизонте тянулась ярко-жёлтая полоса заката, отчего болото казалось бесконечно огромным и печальным.
— Это не шутки, — говорил хомса, шлёпая дальше. — Всё чистая правда. И враг, и хотомомб, и болотные змеи, и призрачная колесница. Они существуют точно так же, как ёлки, садовник, куры и самокат.
Хомса остановился среди осоки и замер, прислушиваясь.
Где-то далеко-далеко выкатилась призрачная колесница, вереск озарился красным. Колесница скрипела, стучала, катилась всё быстрее и быстрее.
— Не надо было говорить, что она существует, — сам себе сказал хомса. — Вот она и прикатила. Теперь только беги!
Болотные кочки уходили из-под ног; чёрные, как глаза, омуты выглядывали из осоки, грязь сочилась между пальцами.
— Только не думай о болотных змеях, — сказал себе хомса и тут же о них подумал, так сильно и так живо, что змеи выползли из нор и заоблизывались.
— Хочу быть таким, как мой толстый брат! — в отчаянии воскликнул хомса. — Он думает животом и объедается опилками, песком и землёй, пока они не встанут комом у него в горле. Однажды он попытался съесть свой воздушный шарик. Если бы ему это удалось, мы бы никогда его больше не увидели.
Поражённый этой мыслью, хомса остановился. Маленький толстый брат поднимается в воздух. Ножки беспомощно торчат в стороны, а изо рта свисает верёвочка…
О нет!
Вдалеке на болоте горело окошко. Как ни странно, это была не призрачная колесница, а всего лишь маленькое квадратное окошко, светившееся ровным светом.
