Около двери на столах стояли с одной стороны Стаська и Алька, с другой — Левка. Они одной рукой брались за провод, другие соединяли между собой. «Луга, попробуй возьмись. Давай руку». Я положила портфель и, усевшись на кончик парты, подала одну руку Альке, другую Левке. Не странно ли? Ток легкой дрожью пробежал по телу — Левка тихонько пожал мою руку. Вдруг кто-то крикнул: «Шухер», — и все, как воробьи, быстро и шумно разбежались по своим местам. Водворилась выжидательная тишина. В двери показался мужчина, оглядел нас и, проворчав что-то, ушел.
«Левка! — закричал Стаська. — Садись здесь». — «Сейчас». Он взял со стола свои тетради и пересел в наш ряд, наполняя меня счастьем и потребностью открыться перед кем-нибудь. Я выскочила в зал и пошла к раздевалке, в нее вливался поток учеников. Заметив среди них красную шапку Иры, я быстро подошла к ней и, идя рядом, радостно шепнула: «Левка сидит сзади нас». — «Как?» — «Раздевайся скорее». Не дожидаясь Ксюши, мы пошли в зал, и я рассказала ей утренние приключения. «Ты знаешь, — заявила Ира, — я предчувствовала, что сегодня случится что-нибудь необыкновенное». Я молча улыбнулась, так как не особенно верила ей.
Но вот начался урок. Стаська сел сзади нас с Алькой, так как Левки в это время не было. Позднее он сел в четвертый ряд и тоже сзади нас, чему мы не особенно были рады, ведь приходилось, чтобы взглянуть на него, оборачиваться назад. Первый и второй урок была география, учитель делал опрос, а мы весь урок географии перекидывались с мальчишками записками, хотя легко сказать, а как трудно сделать. Мы видели, что девчонки смотрят на нас и смеются, но было поздно, мы пришли в такое состояние, когда ничто уже не может остановить от глупости, которую вы делаете, зная, что это глупость. Правда, я сама не помню, знала я или нет, что это глупость, — в ту минуту, вообще, я ни о чем не думала, кроме Левки и сознания нашего веселья. На перемене мы немножко пришли в себя и дали друг другу слово покончить со своей дурью.
Уроки летели невообразимо быстро, на немецком был тоже опрос. Левка сидел то сзади, то сбоку, я невольно и как-то боязливо, как будто делала подлость, взглядывала на него. Поймав мой взгляд, он спросил: «Затушить огонь?» — «Слабо!» — «Что?» — «Слабо». Он молча отвернулся, вероятно, не разобрав, но все же потушил свет. Некоторое время мы сидели в приятном полумраке, лицо учительницы, сидящей спиной к свету, было темным пятном. Левка зажег, потушил и опять зажег свет. «Кто там балуется? Попов, сядь вот сюда», — и она указала на первую парту нашего ряда. Левка послушно пересел.
