За столом повисло какое-то странное молчание. Геллинда, резко прижав ко рту руку, шумно выдохнула. Никирол отвернулся, а Калеб сверлил меня тяжелым взором. Девица густо покраснела.
– Я что-то не то сказала? – недоуменно поинтересовалась я.
После этой фразы я услышала громкий хохот. Сперва засмеялась Геллинда, причем так, что аж слезы из глаз брызнули, после нее, уже даже не пытаясь скрыть, заржал мой братец…
– Простите, у меня просто очень живая фантазия, – простонала Гелла. Да, не часто ее увидишь вот такой развеселившейся. Не выдержав, я тоже засмеялась.
– Эээ, прошу меня простить, меня клиенты ждут, – сразу же засобиралась девушка. Мы с Геллиндой засмеялись еще громче. Разумеется, мы не хотели обидеть девушку, но смех сдержать невозможно…
– Ну и что это было?.. – строго спросил Калеб, когда девица ушла.
– Просто моя сестренка мягко напомнила тебе, что ты не на улице Красных Роз, – успокоившись, ответил Никирол. – А находишься в обществе двух светских дам. И такое поведения крайне некрасиво по отношению к ним.
– В точку, – ответила Геллинда, почти успокоившись. – Я не знала, куда себя деть, выслушивая все эти сальные шуточки пошлого характера.
– Но я же тихо, – пробормотал Калеб.
– Ты может и тихо, но девица слишком уж бурно реагировала, к тому же твоя рука на ее заднице ползала очень даже громко.
– Но…
– Никаких но, Калеб, – строго ответила я, взяв себя в руки. – Это дочка хозяина таверны, а нам сейчас совершенно не нужны неприятности. А если тебе так в душу запала эта девушка, то возвращайся сюда без нас! Совершенно не хочется оправдываться перед ее папашкой.
– Да ни в какую душу она мне не западала, – возразил Калеб.
– Ага, запала она тебе совсем в другое место! – возмутилась я, чем вызвала очередной хохот со стороны друзей. – Так вот, попридержи буйство своих гормонов, пока мы не доберемся до королевского двора, а там уже делай что вздумается!
– Не ори на меня, женщина, – возмутился Калеб. Да, кажется, с тоном я перегнула, но спускать такое не намерена. Я тут, значит, песенки лирические исполняю, а он за девицами ухлестывает. Поэтому, даже не силясь сдержать тот огонь внутри, который требовал хотя бы морального выхода, я наклонилась к его уху и прошептала:
– Солнце мое ясное, вспомни, с кем разговариваешь, пожалуйста. Я не дворовая девка, к которой можно обращаться подобным образом…
Когда я вернулась на свое место, Калеб был зол. Очень зол. Это читалось в его глазах, жестах, мимике… Еще бы, какому мужчине понравится, когда его ставят на место.
