- Две тысячи триста шестьдесят восьмой пробы! – гордо ответила Сима, поплевав на яйцо и поскребя его ногтем по боку, - Только моя Коряба такие несёт, рекордсменка! Матрёнины-то куры не такой чистоты золотишко выдают. А у Нюрки вообще – сплошь медь да серебро.
Сима скривила физиономию, выражавшую полное презрение к таким неказистым курам, которые всё больше по меди, и запустила руку в корзинку.
- Вот какие драгоценности наша Коряба на-гора выдаёт, - приговаривала она, любовно поглаживая и перебирая золотые яйца, - Кормилица наша! Не яички, а настоящий клад! Золото! А… а… а это что такое?!
Симина рука вынырнула из корзинки с зажатым в ней яйцом. Яйцо было не блестящее и золотое, а матовое, светло-коричневого с крапинками цвета. То есть совсем обыкновенное.
- Снесла курочка яичко! – совершенно расстроилась Сима, - Накося! Поздравляю!
- Яйцо как яйцо, - вступился за Корябу Венька, - свежее, нормальное, простое.
- Вот именно! Снесла курочка яичко, не золотое, а, туды её растуды, простое! Последнее время всё чаще за ней такое стало водиться. Халтурщица! Бракоделка!
- Но ведь все курицы…
- А-а-а!!! – с досадой махнула рукой Сима, схватила корзинку с яйцами и полезла с ней в подпол, прятать в сундуке.
Тут же из-за печки показалось огромное волосатое ухо и не менее внушительных размеров нос.
Глава 18. Двое старших.
- Ага! – сказал большой любитель добра Добрыня, внимательно проследив за Симиными действиями и направлением, куда она корзинку с яйцами понесла.
- Эй, ты! – крикнул Венька, заприметив домового.
- А ты мне, Вениамин Иванович, не тычь, - обиженно вздёрнул тот свою рыжую бороду, - Я тебе всё-таки не простолюдин Кузьмич. Невежливый ты, как я погляжу, Вениамин Иванович.
- Извините, Добрыня Добрыньевич, - поспешил исправить свою оплошность Венька, - Больше не буду. Я просто спросить собирался.
- Я, конечно, не справочное бюро. Но для тебя, так и быть, исключение сделаю. Начинай своё интервью.
- Что?
- Ну, задавай вопросы.
- У меня, собственно говоря, один вопрос-то.
- Для интервью маловато. Я уж приготовился. Извилины завил, распрямил и из последних сил напряг.
- Да я просто узнать хотел. Это вы сделали?
- Что опять? В чём я перед тобой всегда виноват? За мух я уже отчитался!
- Вы стащили и подкинули Корябе мой кед?
- Какой мопед? – Добрыня мгновенно впал в полную глухоту и несознательность, даже для достоверности уши в трубочку закрутил, - Нету никакого мопеда. Ступа была. Телега была. Ковёр-самолёт когда-то тоже существовал, но его моль давно съела. Ты вообще, Вениамин Иванович, о чём?
