- Если б телевизор с холодильником не купили…
- А как без холодильника-то? Протухло б всё.
- Что ж теперь Вениамин Иванович-то? Так он на море хотел…
Тёплая и солёная, как морская вода, слеза скатилась по Венькиной пухлой щеке. Море… слышал о нём Венька, что бескрайнее оно, голубое, прозрачное, как стекло. Гладкие серые камушки на берегу. Называются так смешно – то ли валька, то ли галька. Бурые цепкие водоросли. Юркие маленькие рыбки. Ещё там, говорят, бывают морские коньки. Они весело прыгают и скачут под водой, как настоящие крошечные лошадки. А теперь… теперь всё это протухло – и рыбки, и коньки, и водоросли… что с холодильником протухло, что без холодильника. Только и осталось радости – телевизор. Хоть по нему на пальмы с водорослями посмотреть…
- И мать, как на грех, разболелась, - продолжает рассуждать папа, - Опять её ревматизм скрутил.
Папина мать Веньке приходится родной бабушкой. Зовут её, как почти всех бабушек, Марусей. И если бы не скрутил её этот проклятый ревматизм, она бы обязательно взяла внука к себе на дачу. Ту самую, где медный таз, и квашеная капуста, и приторное клубничное варенье.
«Не очень-то хотелось, - думает Венька, заворачиваясь плотнее в одеяло, - Подумаешь, дача… что я там не видел».
Нет на бабушкиной даче ничего такого, чего бы Венька не видел и чего не знал. Да и на что там глядеть? Заросший тиной пруд. Участок шесть соток. Грядки с редиской, грядки с укропом, грядки с картофельной и морковной ботвой. Справа забор. Слева забор. За забором – сплошные старухи, которые на пенсии и им на работу не надо, и ещё всякая детсадовская мелкота.
Скукотища. Поиграть не с кем. На пруд одного не пускают. У старух только и разговоров, какая у кого уродилась малина и сколько кто банок с огурцами закрутил. А бабушка Маруся вдобавок вечно пристаёт к Веньке со своим вареньем и компотом из кислых антоновских яблок.
- А если его отправить в лагерь? Сразу на две смены, – доносится с кухни оптимистичный папин голос, - В лагере ребята. Кружки всякие-разные. Походы. Костёр до небес.
-Тю, спохватился! В лагерь! В профкоме все путёвки давно разобрали.
«И хорошо, что разобрали, - размышляет Венька под своим одеялом, - Подумаешь, лагерь… что я в этом их лагере не видел».
Если честно, не видел Венька в лагере ровным счётом ничего. Потому что ни разу в жизни в этом самом лагере не был. Но он точно знает, что там скукотища ещё хуже, чем на даче. Кружки там все ерундовские. А походы – вообще чушь, два круга вокруг забора и обратно. И ребята там, говорят, ужасные. Всё время дерутся, плюются и мажут друг друга зубной пастой по ночам.
